Рамсон положил руку ей на плечо, поворачивая лицом к себе.

– Ана, я вижу, что ты пытаешься разработать стратегию, но это не сработает.

Он пожалел о своих словах, как только произнес их. Ана встретилась с ним взглядом, и он заметил, как выпятился ее подбородок, увидел искру вызова в ее глазах.

– Почему нет?

Мелькание ольховых деревьев, холодное плечо, затененное лицо.

«Скажи ей правду, – настаивал голос. – Скажи ей, чей ты сын».

Но мысль, что она узнает, кто он такой – кем он был на самом деле, о его детстве и тех перешептываниях о сыне и бастарде, – вызвала в нем дикий приступ паники.

Заметив его колебания, она прищурила глаза.

– Рамсон, – сказала она, – ты должен пообещать мне, что больше ничего от меня не будешь скрывать. Мы в этом замешаны вместе.

Он проигнорировал. По опыту он знал, что ожидания честности от него приведут только к разочарованию.

– Я не даю обещаний, Ана, – ответил он. – Таким образом, мне не придется их нарушить.

Она смерила его властным взглядом.

– Хорошо.

– Послушай, делай все, что хочешь, с кем хочешь, – неожиданно для себя сказал Рамсон. – Я собираюсь выследить Аларика Керлана и выяснить, что он делает, торгуя аффинитами в Брегоне.

– Я всегда делала все, что хотела, – ответила она. Ветер откинул ее волосы назад, и выражение ее лица изменилось, а улыбка стала острой, как кинжал. Рамсон начал отступать, но ее рука метнулась вперед, пальцы схватили ткань его рубашки, удерживая его на месте. – Но пока ты здесь, на этом корабле, ты будешь помогать мне со всем, что нужно. – Она склонила голову набок. – Ты думал, я забыла, откуда ты родом, Рамсон Острослов? Или мне следует сказать… Перебежчик из Брегонского флота?

Мысли Рамсона разлетелись, как листья на ветру.

– Ты расскажешь мне все, что знаешь о Брегоне, – сказала Ана. – Когда мы доберемся туда, ты отправишься за Алариком Керланом, а я отправлюсь в Блу Форт. – Она отпустила его и протянула руку. – Ну что? Заключим сделку, аферист?

Это было хорошее решение, вынужден был признать Рамсон, стоя в раздумьях. Он поможет ей подобраться как можно ближе к Блу Форту, а затем уйдет, чтобы заняться своими делами с Керланом. Таким образом, ему никогда не придется возвращаться в то место, откуда он бежал все эти годы, и она никогда не узнает правду о том, кто он такой.

Он кивнул.

– Хорошо. Сделка заключена.

Ее ладонь оказалась теплой, когда они пожали друг другу руки, и он понял, что это будет первая сделка, которую он заключил с ней с чистой совестью, та, условия которой он сдержит. Никаких ложных обещаний, никаких обманутых ожиданий. И когда он покончит с тем, за чем охотился в Брегоне, то будет свободен, будет жить своей жизнью далеко-далеко отсюда. Он отвернется, раз и навсегда, от этой странной главы истории, в которой никогда не собирался участвовать, и принцессы, в которую он никогда не собирался влюбляться.

К тому времени, как Ана и Рамсон вернулись на палубу, лампы уже зажглись, а на стойке бара была разложена на тарелки еда из консервов. Капитанша корабля, как узнала Ана, была морячкой с Короны Кусутри: девушка на несколько лет старше Рамсона, щедрая на улыбки и сообразительная. Ее глаза слегка расширились, когда Рамсон представил Ану.

– Так ты та, которая, как они утверждают, спасет Империю, – сказала Дая, отстегивая от пояса маленький нож. Она сунула его в банку консервированных сардин и горестно вздохнула. – Алая тигрица. Извиняюсь за еду на этом корабле – мне не сказали, что у нас будет больше гостей. – Она бросила злобный взгляд на Рамсона, который ковырялся в куске черствого хлеба, намазанного свекольным пюре.

Ана уже собиралась взять сэндвич с сардинами, когда почувствовала приближение двоих.

Линн села за стойку, за ней по пятам шел егерь. Он остановился, когда Ана встала.

Линн бросила на Ану испуганный взгляд.

– Ана, – тихо сказала она.

Ана указала на барную стойку.

– Можешь присесть. – Егерь замялся, затем шагнул в теплый круг света.

Он выглядел так, как она помнила: высокий, темноволосый и точеный. Теперь, однако, его кожа была покрыта крест-накрест новыми шрамами и цветущими синяками; его левая щека стала уродливо красной от ожога. Одетый в простую серую тунику и бриджи, без своего ярко-белого плаща, он был все так же смертоносен, как и тогда, в Кирове.

Она не могла смотреть на него без воспоминаний и знакомого гнева, шевелящегося внутри. Он был одной из причин, по которой Мэй схватили, вынудили заключить контракт, а потом убили. Ане пришлось похоронить свою подругу глубоко в земле, закрыв ярко-бирюзовые глаза девочки, которая еще так мало видела в мире и которой так много задолжала. И теперь Мэй не было, а он стоял прямо перед ней.

Ана шагнула вперед. Повернувшись к нему лицом, обращаясь к нему, она противостояла инстинктам своего тела.

Однако первым заговорил егерь.

– Я пойму, если ты захочешь меня убить. – Его голос был тихим басом, едва слышным за плеском волн и скрипом корпуса корабля. – Но у меня на все есть свои причины.

– Я бы убила тебя, если бы это могло вернуть Мэй, – парировала Ана, не теряя ни секунды. Ее голос был грубым, более резким, чем она намеревалась, чтобы скрыть боль. – Ты жив только благодаря милосердию, которое проявила к тебе моя подруга, – она почувствовала, как Линн вздрогнула. – Тебе придется заслужить его у меня.

Лицо егеря было гладким, непроницаемым.

– После переворота Морганьи я остался с имперскими патрулями, потому что думал, они защитят аффинитов, – сказал он. – Но императрица Морганья убивает тех, кто решает покинуть ее. Даже аффинитов, которые просто хотят жить в мире. Вы видели там ее войска. Я был пойман в ловушку как солдат, у меня не было выхода. Я хотел поднять восстание, и ты была для меня единственным способом его совершить.

Его слова показались Ане правдой, звенящим эхом чего-то еще, что он сказал ей много лун назад.

«В этой империи ты либо охотник, либо дичь».

– Позволь мне помочь вам, – продолжил егерь, его глаза теперь пристально смотрели на Линн. – Я могу дать вам информацию о планах Морганьи. – Он снова перевел взгляд на Ану. – Я могу научить тебя лучше владеть силой родства. Я могу сражаться вместе с тобой. Все, о чем прошу, – это дать мне шанс.

Она знала, что это был стратегический шаг – дать ему шанс и получить от него всю возможную информацию, но все ее инстинкты кричали против этого. Она не могла смотреть на него, не видя бликов солнца, отражающихся от его плаща на Винтрмахте в тот день. Не вспоминая Мэй, стоявшую посреди площади, подняв свою крохотную ручку. «Ты не тронешь ее».

Это было нечестно. Было несправедливо, что он находился здесь, живой и здоровый, а Мэй – нет. Она не хотела давать ему шанс, когда он не дал его Мэй.