После минутной паузы Катарина спросила:

– А зачем вы совсем недавно приезжали к Борису домой?

– Откуда такие сведения?

– Ваша соседка баба Клава рассказала.

– Кто бы сомневался, та еще сплетница. Терпеть не могу сплетников, с утра до ночи кости людям перемывают, что за удовольствие? А к Борису я приезжала, чтобы предложить работу. Да-да, работу. Сами видите, должность у меня сейчас руководящая, я наконец смогла выбраться из низов и крепко стою на ногах. Хотела и Борьке помочь, разве это противозаконно.

– Надежда Михайловна, вы меня, конечно, извините, но как вам удалось открыть собственную клинику?

Плешникова невесело усмехнулась:

– В этом нет секрета, я встретила своего сказочного принца и превратилась в принцессу. А когда есть деньги, почему бы не заняться любимым делом?

– Вы вышли замуж?

– И ни капельки не жалею. С детства знала, что у меня обязательно будет все то, о чем другие могут лишь мечтать. Мечта осуществилась. Моему второму мужу семьдесят семь лет, он меня боготворит, а я в свою очередь позволяю ему это делать.

Ката тактично промолчала.

– Теперь представьте мое состояние, когда баба Клава сообщила об обмене. Борька поменял квартиру на однушку! Ясно как день – без Аськи не обошлось, это она ему голову задурила. Не знаю, зачем понадобилось совершать экстренный обмен, но ни секунды не сомневаюсь – без вмешательства Аськи не обошлось.

– Так вы встретились с Борисом или нет?

– Встретилась, – нехотя ответила Надя. – Но лучше бы не встречалась. Разговора как такового не получилось: Борька был озлоблен, и ему явно не терпелось выставить меня вон. От предлагаемой должности отказался, накричал на меня, а напоследок попросил больше их не беспокоить.

– Вы предлагали Борису работу в клинике?

– Верно. Охранником. Зарплата у них достойная, график удобный, да Борька бы как сыр в масле катался. Во всяком случае, это куда лучше, чем работать телохранителем какой-то сомнительной личности.

Ката напряглась.

– Подождите, а кто работал телохранителем, Борис?

– Ну да. Охранял владельца одного стриптиз-клуба. – Надя озвучила название заведения, и Катарину прошиб пот.

Это оказался тот самый стриптиз-клуб, куда направился Плешников сразу после ограбления квартиры Фурмановой.

– И давно Борис работал телохранителем?

– Пять лет, – ответила Надежда.

– Надя, скажите, вам знакома Анна Дмитриевна Фурманова?

– Нет.

– А у Бориса были враги?

– Катарина, вы задаете мне слишком много вопросов, позвольте и мне кое-чем поинтересоваться.

– Пожалуйста.

– Вы знали Борю поверхностно?

– Да.

– Свидетельницей его убийства оказались случайно, так?

– В принципе, да.

– А для чего вам понадобился Борис, зачем вы договорились о встрече в парке?

– У меня имелось письмо, предназначавшееся Борису.

– Чье письмо?

– Фурмановой Анны Дмитриевны. Мы с Борисом условились встретиться в парке. Он меня ждал, я немного опоздала, а потом... Потом его убили.

Надежда Михайловна выпрямила плечи и как бы невзначай спросила:

– Кто такая Фурманова?

– Не знаю, – соврала Катарина.

– То есть как не знаете?

– Я нашла конверт рядом с почтовым ящиком на улице. Очевидно, отправляя письмо, Фурманова не заметила, как конверт проскочил мимо отверстия и упал на асфальт.

– И вы, подобрав чужое письмо, решили лично вручить его Борису?

– Ага.

– Смешно.

– Простите? – У Катарины задергался правый глаз.

– Почему не опустили письмецо в ящик?

Вопрос, как говорится, в лоб. А ведь Надя права, она подловила Катку на лжи. И как выкручиваться, что придумать?

Заламывая пальцы, Катарина забормотала:

– Я хотела, но... Ящик был переполнен, конверт не входил. Искать другие ящики не было времени, пришлось положить письмо в сумочку. Забыла про него. А когда вспомнила, прошло уже более трех недель. Мне сделалось жутко неловко, что я перехватила чужое письмо, и я лично решила доставить его адресату.

Плешникова качнула головой:

– А где сейчас письмо? Оно у вас, могу я на него взглянуть?

– Э-э... К сожалению, письмо я потеряла. Должно быть, оно выпало из рук в тот момент, когда я поняла, что Борис мертв. Испугалась, запаниковала и потеряла конверт.

Надежда вскрикнула:

– Ваша собака грызет ножку стула. Уберите! Уберите ее!

– Нафаня, фу! Прекрати!

Нафанька заскулил.

– Мы сейчас уйдем, потерпи пару минут. – Ката обратилась к Плешниковой: – Надежда Михайловна, вы так и не ответили, у Бориса были враги?

– Когда он жил со мной, врагов не имелось, а появились ли они, когда Боря связался с этой особой, я знать не могу.

– Надя, а у Бориса есть родители?

– Нет.

– Умерли?

– У него их вообще не было.

– Намекаете, что его нашли в капусте? – пошутила Ката.

– Можно сказать и так, – на полном серьезе ответила Плешникова. – Борька – детдомовец. Родителей никогда не видел, кто они, где, как их имена – неизвестно. Борис не любил затрагивать тему своего детства, воспоминания о детском доме для него табу.

Из клиники Катарина вышла в начале четвертого. Вовка стоял у «Оки» и смолил сигаретку.

– Наконец-то, – выдохнул Бойков. – Не прошло и года.

Катка протянула приятелю поводок.

– Не получилось сделать из Нафаньки чау-чау, – сказала она полушутя-полусерьезно.

– Что?! – встрепенулся Володька. – Какой еще чау-чау? При чем здесь чау-чау? Катка, мы так не договаривались.

– Объясню все по дороге домой. Эй, Нафанька, запрыгивай в салон.

Бульдог затрепыхался на поводке, закатив очередной спектакль под названием «Я ненавижу машины».

Прежде чем зайти в клуб, Катарина водрузила на нос большие – вполлица – солнцезащитные очки, а-ля черепаха Тортилла и, выудив из сумочки зеркальце, обозрела собственное отражение. Результатом она была довольна, посему можно было смело двигаться вперед.

Стриптиз-клуб жил своей обычной бурляще-кипящей жизнью. Снова девицы на подиуме демонстрировали всем окружающим свое неземное мастерство, снова мужчины, поблескивая глазками, просили большего, и вновь в зале царил полумрак. Все, как и в прошлый раз, а впрочем, чему, собственно, удивляться, в конце концов, это стриптиз-клуб, а не районная библиотека.