Застыла у стола, неосознанно водя по нему пальцами.

Что происходит в замке?

* * *

Хорошо, что он решил заняться этим сам! Раад был взбешен по-настоящему, а может быть, он просто искал повод дать выход гневу. В любом случае. За несколько дней его отсутствия, кто-то сумел повредить магическое плетение защитного контура. Маленький, волосяной зазор. Но этого было достаточно, чтобы сюда потянула свои щупальца черная гадость.

У повелителя в голове не укладывалось, как? Кто-то же пособничает. предает. протаскивает сюда ЭТО. Так может быть, вся его жизнь, его борьба вообще бессмыслены, и люди хотят видеть здесь у себя то же, что творится в приграничных землях? Смерть, пепел и черных тварей Джейжока? Или они просто не представляют себе, что будет с их прекрасными утопающими в зелени домами, с их семьями? Или думают, их минует?

Надо было срочно восстановить защитный контур, надо было искать предателя, и это, скорее всего, будет целая варгова сеть. А у него в замке женщина. И ему нужно было обеспечить ее безопасность.

Аэд вызвался ему помогать, Раад не мог не признать, его советы были ценными.

Он как раз высказался, что проверять нужно не только воинов. Раад и сам знал это, он собирался завтра с утра перетряхнуть весь свой дом, начиная с…

И вдруг почувствовал, что женщина на него смотрит. Как будто обожгло что-то между лопаток не удержался, обернулся, так и есть. Она стояла у окна и смотрела на него.

Хасссс! Какого варга!

Он немедленно отвернулся и ушел. Раад не хотел ее видеть. Особенно сейчас.

* * *

Утро было спокойным, ничего не напоминало, что ночью во дворе творился такой ажиотаж. Снежана поднялась довольно рано, а вместе с ней и две ее служанки.

Одна осталась хлопотать, а другая побежала за завтраком. Снежана ушла в купальню.

Честно говоря, к купели она приближалась с некоторой опаской и сначала с осторожным любопытством заглянула туда. А потом пристально вглядывалась некоторое время, однако, ничего не увидела. Вода и вода. Темное дно, чистая, чуть тепловатая проточная вода. Она пожала плечами и умылась, но перед уходом все-таки обернулась, чтобы заглянуть в купель еще раз. Ничего там не отражалось.

Значит, почудилось, решила она и вышла.

Девушки уже успели и все прибрать, и подсохшую ее одежду свернули, и разложили на столе завтрак.

— Поешь, госпожа, — поклонились и застыли.

А на завтрак была какая-то интересная каша в большом глубоком блюде. Похоже на рис. Лепешки и что-то такое, вроде меда в плошке. И еще дымящийся напиток в кувшине и две широкие чаши. Кстати, она заметила, что тарелки было две. И столовые приборы. Девушки жались по стенке, Снежана улыбнулась.

— Рейли, Тефи, садитесь, давайте, будем завтракать вместе.

Они сразу разулыбались, присели обе на один стул и стали есть из одной тарелки.

Другую, стало быть, ей. Ну-ну, детсадовские хитрости.

— А скажите, почему тут почти нет окон? И вот… почему окна открывать нельзя?

— Это старый обычай, госпожа, — проговорила Тефи, округляя глаза. — Нельзя окна, женщин похищали. Давно было, но обычай остался.

— Кто похищал?

Они обе замялись, потом Рейли попыталась объяснить:

— Это было до того как мир разделился, и люди потеряли вторую суть, но появились побратимы. Говорят, так было, но мы точно не знаем. А сейчас война. Джейдок…

— Тессс! Ты что?! — зашикала на нее Тефи.

И та сразу же прикрыла рот ладошкой.

Одно только из этого Снежана поняла, что с окнами — это нечто вроде местного табу. Никто не знает почему, но нельзя. А вот сочетание «Джейдок» и «война» встречалось ей вместе как-то слишком часто. Но, похоже, у девушек об этом ей больше ничего узнать не удастся.

После завтрака за Снежаной зашел ее вчерашний Проводник Дионат.

— Госпожа, повелитель хочет показать тебе несколько домов, — сообщил он с поклоном. — Чтобы ты могла выбрать, если не понравится, он найдет другие.

Быстро он, однако, подумала с неожиданной злостью Снежана. Конечно. Ему не терпится от нее освободиться, его же такие красотки окружают! Хотела было переодеться обратно в свою выстиранную, но безнадежно измятую темную одежду. а ему ту, что он послал, вернуть обратно.

Но потом она устыдилась своих мыслей. Она же сама об этом просила.

— Спасибо, я сейчас выйду.

И еще ей не хотелось прощаться с этими девчушками. Фактически. это первые люди, с которыми Снежана тут по-человечески общалась.

— Если я попрошу повелителя, вы будете со мной жить? — спросила она.

Они переглянулись, блестя глазами.

— Да, госпожа! Это честь, госпожа!

— Вот и славно.

И если получится заниматься лечением больных, на что она очень надеялась, то у нее будет две помощницы. Для начала совсем неплохо!

Теперь можно было отправляться к повелителю.

Девушки побежали относить обратно всю ту утварь, которую они сюда натаскали. А Дионат провел Снежану коридорами к выходу из мужского крыла прямо в большой двор замка. Там уже собрались Раад и остальные Проводники. Все верхом, кони нетерпеливо перебирали копытами, видать, долго ждали.

Дионат подвел ее к Рааду, сидевшему на здоровенном черном жеребце и поклонился:

— Госпожа, мое время вышло.

Она вдруг вспомнила, что Дионат-то в этой очереди Проводников последний.

Значит, ей опять ехать в обществе Раада? Как-то совершенно не хотелось. Тем более, что тот ее до последнего момента игнорировал. И только когда Дионат подвел ее совсем уж близко и отошел, холодно осведомился:

— Госпожа поедет со мной или изволит ехать сама?

Черт.

— Я бы с удовольствием поехала сама, — тихо проговорила Снежана. — Но, к сожалению, я не умею ездить верхом.

Он чуть откинулся назад и, судя по выражению лица, уже собирался ей сказать что-то колкое, однако, в этот момент прямо во двор въехали всадники, и все внимание Раада переключилось на них.

Это, наконец, добрались Проводники. Бранвен Ленд, Сотхан, Трен, еще четверо, которых Снежана не знала. Но самое неприятное и странное — в темной одежде Проводника впереди остальных ехал Гайдиар.

Снежана была поражена, она инстинктивно напряглась и замерла на месте. А у Гайдиара, который нашел ее взглядом, губы, искривились в торжествующей усмешке. Остальные Проводники тоже жадно на нее пялились. Захотелось исчезнуть, провалиться сквозь землю.

— Стоять, — сказала она себе.

Они не увидят ее страх. Много чести.