– Постараюсь вам помочь. Конечно, повлиять на решение опекунского совета я не в силах. Но подыскать альтернативу детскому дому попробую. Вы что-нибудь слышали о школе Агнессы Бауман?[4]

– Да, конечно. Аркадия Львовна не раз грозилась отправить туда Нюшу! Это же исправительное учреждение!

– Можно сказать и так. Да, девочки туда попадают не по собственной воле и не в адекватном состоянии. Каждой подбирается индивидуальная программа. Поверьте, в выпускницах трудно узнать бывших наркоманок и хулиганок.

– Нет-нет, увольте. Ни Аннушке, ни Кириллу нечего делать среди таких детей!

– Вы меня не дослушали, Александр Михайлович. Ваши дети не будут даже пересекаться с воспитанницами. Директор Анна Сергеевна Герасимова на территории школы открыла пансионат для детей, родители которых оказались в сложной ситуации. Недавно я отвез туда сына моего сослуживца, у которого в аварии погибла жена, а сам он в тяжелом состоянии в больнице. Мальчику десять, близких родственников нет. Он будет там жить и учиться до выздоровления отца.

– Я должен подумать. И конечно, посоветоваться с Аннушкой. Мы с ней сейчас пытаемся найти ее родителей. А Кирилл скоро отправится в санаторий на Черном море.

– Вот как. Может быть, я чем-то могу помочь в поисках? Кстати, в школе Агнессы Бауман прекрасный штат врачей. Вы сказали, у мальчика астма? Я предлагаю вам съездить в школу и поговорить с Анной Сергеевной лично. А уже после принимать решение. Одну минутку. – Борин набрал номер на мобильном. – Приветствую, Анна Сергеевна. Борин беспокоит…

Амелин к разговору не прислушивался. Он думал о сыне и Марго. Да, их брак был не похож на… брак. Словно не стремились они создать семью, а лишь съехались для совместного проживания, чтобы… Что? Федор поддерживал ее материально? Если она уже тогда, будучи студенткой, играла в казино, нужны были деньги. Неужели сын был настолько глуп, что финансировал ее блажь? Любил ее так сильно? «Что-то не замечал я пылкой привязанности к ней у Федора. Помню, даже беременность Марго стала для меня неожиданностью. И сообщил об этом Федор как-то… Так же как о свадьбе – просто констатировал факт. Расписались… ждем ребенка. Ни радости, ни других эмоций. Ни-че-го!» Амелин заметил, что Борин уже закончил разговор по телефону.

– Предлагаю прямо сейчас съездить в школу, Александр Михайлович. Вы располагаете свободным временем?

– Да, вполне.

– Тогда, если у вас нет никаких других вариантов…

– Я могу жениться, – неожиданно для себя перебил Амелин.

– Вот как? То есть имеется любимая женщина, готовая стать матерью двум детям?

– Да, ради детей готова стать женой. Но фиктивно. Это наша помощница по хозяйству Вера Антоновна…

– Подождите, Александр Михайлович! Во-первых, нет гарантии, что опекунский совет примет решение в вашу пользу даже в этом случае. К чему такие жертвы? Во-вторых, как я понимаю, вам самому нужна помощь. Насколько серьезно вы больны?

– Опухоль. Скорее всего онкология, анализ будет готов к пятнице. Пока есть вероятность убрать ее с помощью операции. Но после долгая химиотерапия, ну и гарантий, в общем-то, никаких.

– Серьезно. А Вера Антоновна знает об этом?

– Без подробностей. Я понял, вы правы. Навязывать себя, больного, и двоих детей, в общем-то, посторонней женщине неправильно. Давайте съездим в школу. В конце концов, детский дом – не лучший вариант для Анны и Кирилла. – Амелин решительно поднялся.

– И поверьте, вы поймете это сразу, как только побываете в школе и познакомитесь с ее директором. Более комфортных условий, грамотных педагогов и опытных врачей, чем там, вы не найдете нигде.

Игнат ехал медленно, высматривая номера домов. Пышные кроны старых деревьев закрывали двухэтажки, построенные еще пленными немцами после войны. Этот район за рынком пользовался дурной славой со времен его молодости – Игнат не сомневался, что и по сей день. Отсчитав десяток домов от начала улицы, он остановился. Дом по адресу Колхозная, двадцать два, выделялся лишь наличием цветника с засохшими астрами за низким заборчиком. «Раньше здесь было много цыган, наркоту продавали, в гаражах разбирали ворованные машины. Сейчас, похоже, резервация для приезжих азиатов. Ни одного русского лица!» Игнат поморщился, искать Марию Сергеевну будет нелегко, он не был уверен, что хоть кто-то из новых жителей говорит по-русски.

Во дворе, кроме игравших в мяч на пыльном поле мальчишек и девочки-подростка, что наблюдала за ними, никого не было. На его вопрос о русской женщине девочка не ответила, испуганно отвела взгляд и тут же убежала. А он с удивлением обнаружил вокруг себя плотное кольцо из насупившихся парней. Игнату, четырнадцать лет существовавшему бок о бок с преступниками, стало не по себе. Откровенная злоба стаи напрягала. Поняв, что и от них не добьется ничего путного, рукой отодвинул одного и, не оглядываясь, направился к дому.

Вой сирены «Скорой помощи» догнал его у входа в первый подъезд. Через некоторое время мимо пробежали медики. Позже Игнат не смог бы внятно объяснить, почему решил, что неотложка приехала именно к женщине, которую разыскивал. Он быстро забежал за врачами в квартиру и закрыл за собой дверь. На вопрос «Кем вы приходитесь Марии Сергеевне Коротковой?» ответил, что дальний родственник.

Он мчался за машиной «Скорой помощи» и цинично думал, что опоздал совсем чуть. Выехал бы из Дарьевки часом раньше, успел бы расспросить о Нюше. А сейчас, как сказал фельдшер, не факт, что довезут больную до клиники живой.

Позже, сидя на банкетке в холле отделения интенсивной терапии, он ждал чуда. Больничные ли стены подействовали на него так, но он вдруг почувствовал искреннюю жалость к посторонней женщине, о которой ничего не знал, кроме имени и адреса. Молиться так и не научился, но в могущество вселенского разума верил и поэтому мысленно просил у высших сил подарить ей еще немного времени для жизни на Земле.

Дверь в отделение открылась, и в холл вышел доктор.

– Вы родственник Коротковой?

– Да. – Игнат вскочил с банкетки.

– Сожалею, порадовать нечем. Готовьтесь к худшему.

– Простите, доктор. Я в городе недавно, долго жил за границей. Маша не совсем родной мне человек, скорее подруга детства – у нас дружили родители, – соврал Игнат. – Решил вот навестить… Я не знал, что она больна. Что с ней?

– Я понял. У Марии Сергеевны рак в последней стадии. Счет идет на дни. Сейчас она в сознании, вы можете зайти, хуже не будет. Предупреждаю, вы можете не узнать свою подругу. Болезнь, знаете ли, меняет людей. Не передумали?

Игнат отрицательно покачал головой.

– Пойдемте. – Доктор кивнул на дверь.

– Спасибо.

Он остановился в дверях палаты и не мог заставить себя сделать ни шагу. «Черт! Что я ей скажу? Здравствуй, Маша? Узнала?» Он наконец посмотрел на женщину.