Он не стал извиваться и орать. Лишние синяки и ссадины как-то не требовались. Про трупы на кладбище копам еще предстоит узнать. Хозяева убийц пока не в курсе, как обошлись с их людьми. Но вот когда узнают, а потом получат информацию, в какой участок повезли задержанного…

Оставалось с философским спокойствием воспринимать происходящее. Ему нагнули голову, затолкали в зарешеченный отсек полицейской машины. Кто-то из копов не удержался: ударил коленом под копчик. Во всем мире менты одинаковые — у здешних только с воспитанием лучше. Они не составляли никакого протокола, не осматривали «место преступления» — видимо, такую задачу не ставили. Машина неслась с включенной мигалкой по опрятным улочкам района Хэмпстэд, миновала какой-то парк. Дальше Андрей не ориентировался. В этой части Лондона он еще не был. Узкие улочки, сумрачные здания. Его действительно привезли в полицейский участок — за воротами во дворе стояли несколько полицейских машин. Прохаживались люди в форме. Оснований для оптимизма как-то не было, но он вздохнул облегченно: могли ведь до ближайшего оврага, пулю в голову — и нет проблемы. Приказали выйти из машины, и он подчинился — нельзя их провоцировать на рукоприкладство. Его погнали через двор — в комнату для задержанных. В участке было людно, сновали люди в форме и в штатском. Задержанный никого не интересовал: подумаешь, привезли очередного испачканного преступника… Он словно со стороны за собой наблюдал! Обыскали качественно — все, что было, включая деньги и сотовый телефон, перекочевало в целлофановый мешок, и седоватый равнодушный констебль (явный выпускник курсов игнорирования людей) сунул его на дальнюю полку. Поразительно: никто не снимал с него показаний, не предъявлял обвинений. Даже имени не спросили — при том что никаких документов, помимо выброшенной фальшивки, при нем не было. Видимо, здешние копы предпочитали умывать руки и не лезть не в свои дела.

Задержанного взяли под руки, втолкнули в коридор, где располагались в ряд зарешеченные камеры. С лязгом отворилась стальная дверь, и его втолкнули внутрь.

Обращаться могли бы и лучше. Предоставленная «жилплощадь» не отличалась кубатурой, но в ней имелось крохотное оконце и даже батарея парового отопления. Одиночная камера — хоть за это спасибо. Серые стены, серый потолок. Подобие койки, обтянутое подобием дерматина. В углу имелись маленький кран и несколько кафельных плиток в его окрестностях. Унитаз отсутствовал. Окно было задраено толстыми решетками и выходило, видимо, не на красоты Вестминстерского моста. Он сел на европейскую «шконку», провалился в оцепенение. И что это было, черт возьми! Нет, организм противился покою! Он встал, прижался к решетке. Это был вместительный полицейский участок — не менее двадцати зарешеченных клеток, выходящих в коридор. В камере напротив сидел выходец с Востока, по самые глаза заросший бородой. Он угрюмо смотрел на Андрея, губы что-то шептали. Сосед достопочтенного господина — рыжий веснушчатый паренек — валялся на нарах, забросив руки за голову, и что-то беззаботно насвистывал. Два копа протащили по коридору упирающегося мужчину. Тот неплохо выпил этим вечером — источал дурманящее амбре и кричал, что у него через полчаса поезд с вокзала Чаринг Кросс, он обязательно к утру должен быть в Кардиффе, и если этого не произойдет, то он засудит, к чертовой матери, весь этот долбаный участок и весь этот гребаный Скотленд-Ярд. «И у тебя, майор, поезд», — с тоской подумал Андрей. Его камера располагалась почти в конце коридора. Дверь в участок была открыта. Там шумели люди, надрывно смеялась женщина — то ли задержанная, то ли сотрудница. Работал телевизор, подвешенный к потолку. В экран с трудом вмещалась государственная ряха со старомодными бакенбардами. Звук отсутствовал — и то ладно. Ряху сменили виды небезызвестного здания по Даунинг-стрит. Мелькнула физиономия женщины — премьер-министра. Вспомнилось, как она удирала со своего рабочего места, когда в марте доморощенный террорист в одиночку штурмовал ворота парламента. Бежала через двор вприпрыжку, забыла зонт закрыть, когда садилась в бронированный лимузин. Временами Андрею становилось жалко эту прекрасную страну с замечательными традициями, от которых скоро не останется и следа. Стыдно за ее правителей, взирающих со щенячьей преданностью на кураторов из-за океана.

Он оторвался от решетки, сел на кровать, стиснул голову и задумался. Положенные при задержании процедуры копы не проводили. Значит, действовали по чьей-то убедительной просьбе. Появятся некие фигуры, и задержанного увезут. По чьей указке работала полиция? Как ни крути, есть три варианта. Первый: европейские пособники террористов, связанные с банком «Royal HSB» и, предположительно, сэром Айзеком Айронблюмом, а также с теми респектабельными господами, коих запечатлела видеозапись, сделанная анонимным (но, безусловно, отважным) оператором. В этом случае майору Корнилову конец. Концы в воду, а потом возьмутся за членов группы и затирку следов. Второе: работает реальная МИ-5, прознавшая о самозванцах. В этом случае добро пожаловать на долгие годы в английскую тюрьму, где разрешают пользоваться Интернетом и развешивать на стенах картинки фривольного содержания (права человека, как-никак). А если докажут, что именно он замочил троицу на кладбище (обладателей подлинных удостоверений службы безопасности банка), то долгие годы выльются в пожизненный срок. Третье: работает МИ-6 — знаменитая английская разведка — и она в курсе, что в Лондоне нахально работают российские офицеры Антитеррора, связанные с СВР. Привяжут те же трупы, избитого Фуллертона (каким бы плохим парнем он ни был) — в итоге обвинят в подрыве национальной безопасности, и снова здравствуй, английская тюрьма и пожизненный срок. Подгонят «Плимут», оставшийся на кладбище. Из компрометирующих улик там только планшет, но он чист — запись просматривалась с носителя. Если не поленятся, осмотрят местность, найдут липовое удостоверение и, что гораздо хуже, спрятанный под бордюром носитель с видеоинформацией…

Со всех сторон не поджидало ничего хорошего. Ждать определенности осталось недолго. Он вздрогнул, отнял руки от висков, услышав шум. К камере подошел служитель правопорядка: на вид серьезный, в черном жилете и белой форменной рубашке, в фуражке с «шашечками». Он пристально смотрел на узника, при этом не сказал ни слова, вышел в комнату и, повернувшись спиной, стал кому-то звонить. Андрей скрипнул зубами, растянулся на нарах. Хватит мучить себя, нужно расслабиться, немного отдохнуть и перебрать в голове варианты защиты. Неужели уснул? Он очнулся от какого-то шума, подлетел, ошарашенно завертел головой. Та же клетка, те же обитатели напротив… Но в «приемном покое» действительно шумели. Знакомые голоса — или включились слуховые галлюцинации? Он сидел, навострив уши, ждал продолжения.

— Что за неразбериха в вашем заведении, господа полицейские? — гремел знакомый голос. — Мы представители Секретной службы, и нам срочно нужен этот задержанный! Какой еще, к черту, ордер, вы в своем уме? Это срочная оперативная необходимость! Признайтесь, вы сами забрали его без ордера! И нам плевать, для кого вы тут придержали этого кота в мешке! Хотите позвонить сэру Эндрю Паркеру? Хорошо, мы организуем вам такую возможность!

Распахнулась дверь, и в коридор ворвалась целая компания. Андрей чуть не расхохотался, но сумел сохранить мрачно-сонную мину. Во главе процессии вышагивал капитан Веприн в строгом деловом костюме и до предела насупленный. Ни капли юмора не отражалось в глазах. Остальные были не лучше — брови сцепленны, лица сосредоточенны. Неужели проканали липовые удостоверения МИ-5? За офицерами группы «Манул» семенил упитанный полицейский — видимо, дежурный офицер. Он кусал губы, не знал, что и думать.