— Без сомнения. Машина закрутилась. Лаврентий имел неосторожность подставиться и при этом подставить своего… — Он на минуту задумался и затем продолжил: — Короче, не важно. Информация всплыла наверх, от нее пошли круги… Ты понимаешь?

Игорь вновь молча кивнул. То, что он услышал от Павла, сильно его озадачило. Он знал о коррумпированных начальниках и их братве не понаслышке. Отец частенько рассказывал ему о каком-нибудь нашумевшем деле. И если следовать логическому ходу развития событий, то в тех рядах вот-вот начнется порядочная чистка. А значит, Павел является одним из претендентов на роль покойника.

— Чего притих? — окликнул его претендент. — За меня переживаешь? Не надо, не переживай… Пока кассета в моих руках, они меня не тронут. Если, конечно…

— Если, конечно, что? — заинтересовался Игорь Владиславович.

— Если ты не захочешь меня продать…

Игоря не зря окрестили «розовощеким мальчиком». Краска затопила его лицо по самые уши.

— Пошел ты!!! — со злостью выдавил он из себя, не найдя слов погрубее. — Я прежде всего адвокат! А адвокат — это все равно что врач!..

Павел фыркнул и недоуменно качнул головой.

— Вот завелся!

Игорь обиженно засопел и отвернулся к окну. В машине повисла тягучая пауза. Глядя в окно на появившуюся на горизонте деревню, он попытался представить, что скажет Евгении при встрече. Но все слова, которые он мысленно подготовил, не могли выразить того, что он испытывал. Его захлестнуло огромное, всепоглощающее чувство вины…

Вины за то, что не смог довести до конца ее дело. Вины за то, что оставил ее одну на пороге дома, не успевшего стать ей родным. Игорь судорожно вздохнул. Видимо, отец был прав, сказав, что этот первый процесс станет для него последним.

— Вот и Ольховцы, — постарался привлечь Павел его внимание. — Где-то здесь живет моя тетка. Не видел ее лет сто, может, она и умерла уже.

— Племянничек — тоже мне! — фыркнул, не удержавшись, Игорь, внимательно вглядываясь в прохожих.

Их было немного. По грязной раскисшей улочке брел одинокий старик в стареньком треухе, сопровождаемый вислоухой собакой. Пожилая, сурового вида женщина толкала перед собой тележку, доверху наполненную кочанами капусты, глянцево блестевшими под скупыми лучами осеннего солнца.

Павел притормозил и, выскочив прямо в вязкую жижу под ногами, принялся о чем-то обстоятельно беседовать со стариком. Тот, пожевав губами, отрицательно покачал головой и, кивнув в сторону женщины, побрел своей дорогой.

Женщина, подойдя поближе, приняла еще более суровый вид и постаралась как можно быстрее проскользнуть мимо. На все расспросы Павла она неопределенно махнула рукой куда-то вперед и ушла.

— Вот народ, а! — матюкнулся он, вновь влезая в машину. — Никто толком ничего сказать не может!..

— А чего ты узнать-то хочешь?

— Как чего? Где тетка моя живет, разумеется!

— А-а-а, — протянул Игорь Владиславович не без ехидства. — Да, народ действительно без понятия…

Павел, почуяв подвох, замолчал и, тронувшись с места, медленно поехал вперед. Улица петляла из стороны в сторону. Редкие жители, жавшиеся к калиткам при виде пузатого джипа, представляли собой весьма колоритное общество. Были здесь и старики, и совсем юные парни, смачно плюющие через зубы, и миловидные молодухи, сосредоточенно лузгающие семечки. Но той, которую искал Павел, нигде не было видно.

— Черт! А может быть, она давно умерла… Я ее последний раз видел, когда мне лет пятнадцать было. Помню, приезжала мамашку мою на путь истинный наставлять.

— А та что? — заинтересовался Игорь.

— Ничего, — ухмыльнулся Павел, вспомнив, как рассвирепела его мать, выгоняя из дома сестру. — Поскандалили сильно, с тех пор не виделись… Все, последний дом остался. Пойду зайду…

— Я с тобой, — вызвался Игорь и вышел из машины, разминая затекшие ноги.

Изба стояла, глядя всего одним окном на проезжую дорогу. Двор был чисто подметен, но ощущение отсутствия мужской руки не покидало их, пока они шли от калитки к крыльцу.

Павел сжал кулак и требовательно постучал в дверь. Долгое время внутри было тихо. Наконец раздались шаркающие шаги, и взору их предстало весьма интересное видение.

На пороге возникла пожилая женщина, по самые брови закутанная шалью. Она молча оглядела мужчин и, не дожидаясь от них никаких комментариев, гостеприимно отступила в сторону.

— Ноги только вытирайте, — буркнула она, указывая на прямоугольник половой тряпки у порога.

Старательно вытерев о тряпку ботинки, они обменялись недоуменными взглядами и прошли вслед за хозяйкой в аккуратную кухоньку. На столе стояла глубокая миска, доверху наполненная румяными пирожками. Аромат сдобы витал в воздухе, говоря о том, что пирожки, что называется, с пылу с жару.

Мужчины переглянулись и одновременно сглотнули слюну.

— Садитесь, — указала им женщина на скамейку. — Щас чаем напою.

С этими словами она скрылась за дощатой перегородкой и чем-то оглушительно загремела.

— Это она? — тихо прошептал Игорь, повернувшись к Павлу.

— Не знаю, — так же вполголоса ответил тот, внимательно оглядывая все вокруг. — Я в гостях у нее никогда не был. А с последней встречи прошло почти двадцать лет…

Хозяйка появилась с огромным закопченным чайником и парой алюминиевых кружек. С грохотом поставив все это на стол, она молча разлила кипяток, сильно сдобренный какими-то духовитыми травами. Затем сунула руку в карман и достала миниатюрную сахарницу.

— Сахар по вкусу, — обращаясь неизвестно к кому, сказала она и жестом пригласила их присаживаться к столу. — Не бог весть какое, но все же угощение.

Недоумевая по поводу неопределенности ситуации, мужчины подсели к столу и одновременно потянулись к пирогам.

Хозяйка довольно захихикала и вновь юркнула за перегородку. Вернулась она почти тут же, неся в руке вазочку с медом.

— Сейчас самое время для меда, — тихо сказала она и, перехватив их недоуменные взгляды, пояснила: — Простуда гуляет… Ладно, пейте чай.

Угощение им понравилось. Не отличавшееся изысканностью, оно было свежим, сытным и дышало такой теплотой домашнего очага, что мужчины незаметно для самих себя опорожнили почти половину миски.

— Все, спасибо, — одновременно опомнились они. — Очень вкусно…

Пожилая женщина молча кивнула и, сложив руки на впалой груди, вопросительно уставилась на Павла. Тот поежился под пристальным взглядом, но глаз не отвел. Наконец, когда пауза слишком затянулась, он прокашлялся и спросил:

— Вы меня не узнали?

— Где же тебя не узнать? — фыркнула она в ответ. — Коли ты отец вылитый! Глазищи-то папашки твоего непутевого. Как есть, один в один… Сеструха-то была голубоглазой. А папашка твой имел дьявольский глаз — зеленый. Да к тому же пятнышко твое родимое полумесяцем, аккурат на правом виске. Где же не узнать-то?..