Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подошел и уселся рядом Уршух. Вернее, не уселся, а улегся на живот. Сидеть после вчерашней экзекуции он по понятным причинам не мог.
— Что, болит? — тихо спросил Джош. Уршух погладил зад, сморщился и кивнул.
— На-ка приложи, — тихо сказал Джош, вынимая из-за пазухи и протягивая большой лист, с виду похожий на подорожник.
Уршух повертел лист в руках и аккуратно приложил его к ягодицам.
— Не знаешь, че так с ужином тянут? — снова шепотом спросил Джош.
— Щас сам увидишь, — пообещал Уршух. — Ой, мама родная, щиплет-то как!
— Ничего, ничего, — успокоил его Джош, — пощиплет и перестанет. Зато заживет быстро.
Внезапно раздался грохот барабана. К костру в центр круга медленно, с достоинством входил вождь, неся в вытянутой руке тот самый рождественский шар с заснеженным пейзажем. Соплеменники смотрели на это чудо с раскрытыми ртами и громкими воплями выражали свой восторг. «Не иначе как этот шар отныне станет новым тотемом племени», — подумал Джош.
За вождем гордо шествовал жрец, бутыль и ушки на его бритом черепе вызывали не менее восторженные эмоции соплеменников, Джош услышал, как молодуха за его спиной даже взвизгнула от восторга.
Третьей шествовала Амальга в длинной блестящей накидке из шкуры шемаршельды, ее осторожно вели под руки двое старейшин и оказывали ей невиданные ранее знаки внимания. Вот так новость, с чего бы это? Джош с удивлением наблюдал за происходящим, даже забыв об урчащем от голода животе. Старейшины усадили Амальгу на высокую колоду, она поправила на груди ожерелье из самых красивых раковин и безделушек, найденных Джошем на помойке, и приняла в руки большое блюдо с коккой — цельно сваренной курицей. Довольно редкое для сих мест лакомство. Жрец что-то зычно прокричал, толпа вокруг костра заревела…
Амальга разломила курицу пополам, в одну половину тут же вцепилась зубами, другую крепко сжала в руке. Потом встала и двинулась вдоль первого круга.
— Не ищи здесь, дочь Большой Ма! — завопил жрец. — Здесь сидят достойнейшие люди племени.
«Не иначе, как Амальга замуж собралась, — с неожиданной грустью подумал Джош, — ну дай ей Бог хорошего мужа…»
Жуя на ходу истекающее жиром мясо, Амальга прошла и вдоль второго круга.
— И здесь не ищи, дочь Большой Ма, здесь лучшие воины и охотники племени! Возьми же по традиции в мужья самого никчемного!
Амальга медленно обошла второй круг и вступила в круг третий. Джош уже понял к чему идет дело, Не зря же сегодня вождь намекал ему насчет никчемности. Он даже не испугался, а мысленно вцепился зубами в половину ароматной курицы, что держала в Руке Амальга. Предчувствия его не обманули, девушка остановилась напротив него и, виновато опусов глаза, протянула ему ароматный, сочащийся жиром кусок. Джош не заставил себя уговаривать и через мгновение грыз куриную ногу. Впрочем, кроме курицы было еще много вкусных вещей: копченый окорок папуийю, жареный строх во фруктовом соку, жирные пиявки, напившиеся крови спящего на отмели браама. Джош сидел бок о бок с Амальгой, по правую руку от вождя, и, не стесняясь, предавался чревоугодию, твердо решив не думать о том, что будет завтра. Тем более перед новобрачными поставили целую бадью хмельного пива. Свадьба так свадьба. Жениться, а тем более умирать трезвенником Джош совершенно не собирался.
Сама церемония бракосочетания несколько удивила Джоша краткостью. Племя оперативно переместилось на священную поляну, еще приняло бражки и исполнило традиционный танец, после чего жрец подвел новобрачных к каменной черепахе.
— Он будет тебе хорошим мужем, — заверил жрец, Амальгу, — она будет тебе хорошей женой, — пообещал он Джошу.
Ну и на том спасибо!
Амальга первой вошла в свадебную хижину, устланную шкурами и пальмовыми листьями, тут же развернулась, бросилась ему на шею и расплакалась.
— Прости, прости меня, Джош! — шмыгнула она носом. — Но все в один голос решили, что никчемным должен быть ты. Ты — чужак, но не раб, у тебя нет родных и некому за тебя заступиться. Я хотела выбрать другого, не потому что ты мне не нравишься, нет, наоборот, нравишься, просто жалко тебя, но жрец сказал, что я… что ты…
Объевшийся Джош мягко отстранил девушку и уселся на брачное ложе, усыпанное ароматными лепестками местной розы. В животе было тяжело, жениться совершенно не хотелось. А впрочем, почему бы и нет? Все равно завтра каюк, или, как его, Карбуа…
Он нежно обнял девушку за плечи и усадил рядом с собой:
— Послушай, а ты видела этого Карбуа? Какой он?
— О-о-о-о, он огромный, от его шагов все гремит в округе. Шкура его блестит, он пахнет болотом и изрыгает огонь, огромная пасть как пещера, в нее может вместиться все наше племя! Но он справедливый, и после него светит солнце.
Джош задумался. Что же это за тварь такая болотная, огнедышащая, что от ее шагов все дрожит и пасть размером с пещеру. Может быть, рептилия какая, вроде шемаршельды? Он взял прутик и изобразил на песке тираннозавра с открытой пастью.
— Нет! — убежденно сказала Амальга. — Совсем не похож. Карбуа, он большой и страшный, а шкура его блестит на солнце…
— Слушай, а ты сама видела, как он… ну, в общем, как Карбуа ест избранниц и их мужей?
Амальга грустно кивнула:
— В прошлый раз избранной была моя сестра Аллая, она была самая высокая и красивая. У нас в семье все красивые и высокие, — добавила она гордо. — Она выбрала рыбака Паа, он сам просил ее, большая рыба откусила ему ноги, когда он залезал на плот во время рыбалки. Сначала все спорили и говорили, что Карбуа не примет безногого калеку, но Карбуа проглотил их обоих и все равно дал еды. Я думаю, если там, на болотах, у Паа и Аллаи будут дети, то они будут красивыми. Ведь если у Паа нет ног, дети все равно будут с ногами, правда? А он был красивый, мускулистый.
— А ты веришь, что Карбуа не жует избранную с мужем, а уносит в животе на болото?
— Верю, — уверенно сказала Амальга, — я сама видела, как Аллая… Иначе я давно бы уже… — Она не договорила, что именно сделала бы, а приникла к плечу Джоша, нежно погладила его по влажным волосам, заглянула в глаза и спросила: — А ты меня хоть немножечко любишь?
Вот все у них так, у баб, что у современных, что у доисторических. Завтра ее сожрет чудовище невиданное, а она все туда же, про любовь…
Брачная ночь получилась совсем недурной, но общее впечатление испортил один инцидент. Когда осчастливленная новобрачная согласно традиции данного племени мыла суженому ноги, за циновкой, означающей дверь, раздался взволнованный шепот Круха:
— Эй, Чучело! Слушай, ну отдай мне свою «пищалку» и башмаки. Вам же завтра все равно к Карбуа. А я тебе корень сусун дам, после этого ты будешь силен, как молодой папуийю в стаде самок!
Новобрачная на минуту покинула брачное ложе, чтобы еще раз накрутить уши наглому мальчишке. Может быть, в последний раз в этой жизни…