– Внешне дама, сделавшая свой бюст болеесовершенным, выглядит красиво, – обтекаемо ответил я. – Сейчас массавозможностей для исправления ошибок природы: можно надеть брекеты, прилепитьискусственные волосы, нарастить ногти. Но к чему это приведет? Женщины станутпохожими, словно клоны, все с одинаково высокой грудью, без морщин, блондинкисо спортивной фигурой. Мне кажется, что, усиленно подгоняя себя под некийстандарт, дама лишается шарма. Думаю, изменять надо лишь уродство, мешающеежить, например, волчью пасть или заячью губу.

– Одной и горб не помеха, –протянула Нора, – проживет с кривой спиной счастливо, другой ноготьнеправильной формы оправданием для лени станет, сделает из него проблему. А чтоскажешь о ее одежде? Сумочке? Обуви? Похоже, туфли неудобные, девицаспоткнулась о ковер и чуть не упала. Кстати, входя в комнату, она такжезацепилась за покрытие.

Вот тут я удивился еще больше.

– Простите, я не компетентен в вопросахмоды, в особенности дамской. Но, по-моему, Олеся – женщина со вкусом, онавыглядит достойно.

– Ладно, Ваня, – устало сказалаНора, – иди-ка ты спать, завтра трудный день.

Я отправился в свою спальню и уже хотел взятькнигу, как на тумбочке начал подскакивать мобильный. Номер, высветившийся надисплее, был мне незнаком, а голос, прозвучавший из трубки, я определеннослышал впервые.

– Алло, – протянул капризнонезнакомец, – позовите Ивана Подушкина.

– Это я.

– Метеорит влетел прямо в окно? Он былгорячий? Упал на стол и пробил его? Почему вы молчите?

– Извините, я не понимаю, о чем идетречь!

– Ой, вам, наверное, уже успела позвонить«Желтуха»! Но мы заплатим больше, чем они!

– Простите, с кем я разговариваю?

– Владимир Коэн, ежедневник«Клубничка», – заныл голос.

– Не соображу, чем я мог заинтересоватьваше издание.

– Николетта Адилье вам кем приходится?

– Матерью, – от неожиданности сказаля правду.

– Да? – поразился Владимир. – Амне она сообщила, что вы ее брат.

– Верно, – начал выкручиватьсяя, – с одной стороны, конечно, вне всяких сомнений, брат, с другой, еслиуглубиться в корень вопроса, изучить его до дна, то в некотором роде ближе ксыну.

– Ладно, это неинтересно, – оборвалменя Владимир.

Несмотря на хамоватость заявления, я испытал кписаке благодарность.

– Лучше поговорим о метеорите, –продолжал Коэн.

– О чем?

– О булыжнике с неба, – прошепталВладимир, – ваша сестра предупреждала, что вы являетесь малообщительной,асоциальной личностью, но ведь не до такой же степени? Представляете наш тираж?

– Нет.

– Миллион.

– Чего? – не понял я.

– Человек, конечно, – заржалВладимир, – послезавтра вы проснетесь звездой.

– Почему? – окончательно растерялсяя.

– Вашу фамилию Подушкин увидят тримиллиона наших читателей.

Я попытался понять Коэна, потом машинальнопоправил борзописца:

– Секунду назад вы сказали, что у вастираж миллион.

– Точняк! Но каждую «Клубничку»замусоливает минимум три человека, а может, даже пять. Вот какую славуполучишь, – без особого стеснения перешел он на «ты», – давайживенько про метеорит! Значитца, ты стоял на кухне в тот момент, когда мужик ссобачьим именем Монти пек торт. Этот Монти вышел на пару минут, и тут в комнатувломился метеорит! Опиши свои ощущения.

Меня внезапно озарило, сразу вспомнилиськаменюка-торт и простофиля кузен с коржом в неуклюжих лапах.

– Кто вам сообщил про небесноетело? – простонал я.

– К твоей сестре программа «Ненормальныеновости» рванула, – словоохотливо пояснил Коэн, – в съемочной группегерла есть, она звякнула и говорит: «Хватай, Вовка, Подушкина, эксклюзивсостряпаешь». В завтрашний номер не успеваю, его уже сверстали, но через деньвыстрелим сенсацией.

– Извините, – сдавленным голосомпроизнес я, – сейчас… э… я в ванной, душ принимаю. Разрешите, перезвонюспустя четверть часа?

– Не вопрос, – гнусно захихикалВладимир, – понял! В койке с девочкой. Завидую. Мне предстоит трахаться сматериалом. Заканчивай и звони. Жду! Чао, Подушкин.

В нормальном состоянии я бы возмутился,услыхав подобные речи, но сейчас воспринял «выступление» Коэна абсолютноспокойно, в душе жило лишь одно желание – немедленно связаться с Николеттой.

– Квартира госпожи Адилье, –промурлыкал слащавый тенорок.

– Позовите Николетту, – нервноприказал я.

– Она занята.

– Сейчас же дайте Николетте трубку.

– Это невозможно.

– Послушайте, кто вы такой?

– Пресс-секретарь госпожи Адилье, можетеназывать меня просто Монти.

– Монти! Ты меня не узнал?

– Ваня!

– Не кричи, а подтяни маменьку к аппаратуили принеси ей телефон.

– Ванечка! Тут такое!

– Какое? – мрачно спросил я.

Монти, захлебываясь от восторга, начализлагать новости. По мере их поступления я потел, краснел, вздрагивал. Вкратцеситуация выглядела так.

У Монти четверо суток подряд болела голова, упарня случается мигрень, от нее его не спасают ни порошки, ни таблетки, нисиропы. Монти адаптировался к беде и даже способен вести относительно обычныйобраз жизни, но сейчас с ним произошло невероятное. Вытащив из помойного ведраторт-каменюку, Монти немедленно почувствовал облегчение. Невидимый тугойремень, стягивавший виски, лопнул, и кузен ощутил легкость, злой недуг ушелпрочь. Предполагаемая невеста – если помните, ее зовут Алена – пришла на чайвовремя, и парочка села наслаждаться угощением. Женщина отковырнула крохотныйкусочек от торта, с видимым трудом проглотила его и отодвинула тарелку.

– Невкусно? – испугался Монти.

– Замечательно, – заулыбалась Алена.

– Тогда угощайся, – исполнял рольхлебосольного хозяина кузен.