— А кем он работает?

— Инкассатором. Работа, конечно, опасная, грабят их часто, как по телевизору говорят. Но он парень не робкий, да и зарплата хорошая.

Денис стоял возле парадной, довольно щурясь на ярком солнышке.

Какой он все-таки молодец, не подвело его сыщицкое чутье. Егор этот в армии служил, Насте предан до самозабвения, работает в инкассации, смелый, сильный. И вполне возможно, умеет обращаться с холодным оружием. Не кандидат, а загляденье. Надо на этого Егора всю информацию собрать, какую можно, включая и фамилию с отчеством, и к Авдееву на доклад!

Никита Грязнов проснулся утром полный самых решительных намерений. Хватит уже выслушивать выволочки от Авдеева, хватит попадать в дурацкие ситуации и веселить Рюмина. Пора уже раскопать что-то по-настоящему стоящее.

Для начала Никита решил навестить ближайшего друга Виталия Кротова, Илью Гаврилова. Гаврилов был человек занятой, семейный, и чтобы побеседовать, пришлось ехать к нему на работу.

Гаврилов работал в небольшой мастерской, занимавшейся ремонтом бытовой техники, от утюгов до ноутбуков. Он сидел в небольшом закутке возле окна, окруженный стеллажами с разложенными на них кофеварками, миксерами, тостерами, кухонными комбайнами и прочей дребеденью, и самозабвенно ковырялся в разобранном на части пылесосе.

— Илья? Гаврилов?

— Да, чего надо? — мельком взглянув на Никиту, спросил тот, продолжая орудовать отверткой.

Илья был худощавым невысоким парнем с коротко стриженными рыжеватыми волосами и наметившейся лысиной. Лицо его разглядеть Никита не мог.

— Я по поводу убийства Виталия Кротова.

— А, из полиции? — невнятно пробормотал Илья, пытаясь отвинтить какой-то крошечный, намертво засевший в своей дыре винтик. — Уже приходили, проверили, у меня твердое алиби! — воскликнул добившийся успеха Илья.

— Да, но теперь меня интересует Вероника Крылова, вы ее знаете?

— Веронику? — Наконец оторвался от пылесоса Гаврилов, и Никита увидел, что лицо у него на удивление щекастое, нос маленький, уточкой, а глаза светлые, почти прозрачные. Да уж, красавцем Гаврилов точно не был. — Знаю. А что, ее теперь подозреваете?

— Мы всех пока подозреваем, — сухо ответил Никита. — Вы знаете, как они с Кротовым познакомились?

— Знаю, — снова возвращаясь к работе, ответил Гаврилов. — Мы отмечали возвращение Жеки из тюряги.

— Кого-кого? — подумал, что ослышался, Никита.

— Жеки, Женьки Крылова, брата Вероники, мы с ним в техникуме вместе учились. Вероника, она младше нас года на четыре, — как ни в чем не бывало пояснил Илья. — Отмечали у него дома. Тут Виталик позвонил, мы и его пригласили. Вот так они и познакомились.

— Значит, брат Вероники сидел? Родной?

— Родной.

— А за что сидел?

— За хулиганство или за мошенничество. Я точно не знаю. Они с пацанами какую-то разводку для дураков придумали. То ли машинку ауру считывать, то ли приворотное зелье. Точно не знаю. Но насосались они капитально. А посадили его вроде не за это, а за то, что он по пьяни подрался с кем-то, или избил кого-то, или его избить хотели те, кого он обманул. — Илья почесал отверткой макушку. — Вроде. Я точно не знаю, а он не любит на эту тему распространяться. Только сидел он недолго, год, может, полтора. У него адвокат хороший был, он на него почти все заработанные бабки потратил.

«Прелестно, нечего сказать, — крякнул про себя Никита. — Они который день убийцу ищут, обыски проводят, а убийца вот он, у них перед носом. Ну, Вероника! Ну, штучка! Конечно, она расстроилась, когда узнала, что у Кротова еще и деньги имелись, а не только найденные в могиле драгоценности. Могла бы и их прибрать. А так? Что им с братцем досталось? Кукиш с маслом. Если только Кротов вторую часть драгоценностей отдал скупщику. А может, не отдавал? А может, их Вероника с братцем прикарманили? Тот из тюрьмы только вышел, работать, очевидно, не привык, все деньги на адвоката ушли, а жить хочется красиво, вот они с сестрицей и придумали Крота кинуть! Ай да я! — расправив плечи, самодовольно радовался Никита, — будет сегодня чем перед Авдеевым похвастаться. Только главное, все сто раз проверить. Выяснить, как зовут этого брата, за что сидел, сколько, и хорошо бы разыскать скупщика. Тогда бы Авдеев точно похвалил за сообразительность».

— А не знаете, кому Кротов свои находки продавал?

— Не знаю. Но может, Гоголь знает, — вытряхивая из разобранного пылесоса на пол все внутренности, проговорил Илья.

— А это кто, Гоголь?

— Да это мужик один, с которым Виталик работать начинал. Он тогда еще зеленый был, кладоискательством увлекался, — по-прежнему не глядя на Никиту, рассказывал Илья. — Купил себе металлоискатель, ну на палке такая штука с наушниками, и давай окрестные леса прочесывать, помню, все пытался меня затянуть. Друзья у него появились, тоже на этом деле повернутые. Ну вот, через это дело он с Гоголем и познакомился.

— А Гоголь — это кличка или фамилия? — поинтересовался на всякий случай Никита.

— Кличка. Как его звали, не знаю. Но только он и научил Витальку кладбища раскапывать. Я его отговаривал. Грязное дело — покойников беспокоить, — сокрушенно заметил Илья. — Но Витальке было все равно. Он у нас маловпечатлительный. А спустя какое-то время он с работы ушел и только по кладбищам и гонялся.

— А как мне этого Гоголя найти?

— Не знаю, — так же невыразительно проговорил Илья. — Только я давненько о нем ничего от Виталика не слышал, вроде он это дело бросил.

Февраль — март 1943 г. Харьков

«Окружение, мать его! Вот что такое окружение, — бормотал Павел, проваливаясь по самые колени в рыхлый влажный снег. — Провались оно пропадом, это окружение». Холодная вода давно уже хлюпала в сапогах, да и шинель промокла насквозь, а конца проклятому лесу не было. И что его ждет в конце этого самого леса? Вот бы на деревеньку какую набрести или на хуторок. Еще вчера вечером, когда их рота блуждала по лесу в надежде прорвать немецкую линию фронта, над ними пролетел немецкий самолет, оно, ясное дело, все в снег, но самолет их бомбить не собирался. Просто пролетел, а вот вслед за ним принялся поливать по зимнему прозрачному лесу миномет. Засвистели среди стволов мины, загрохотали разрывы, все, понятно, врассыпную, кому помирать охота?

Санька Рогожин, взводный их, зазевался — и готово. Пополам парня разорвало прямо у Павла на глазах. А в лесу таких, как они, не один десяток пряталось, маленькими группками, потому что так прорваться легче, и косил миномет по осинам и березам, по телам солдатским, усыпая белый снег кусками кровавого мяса, заливая пронзительно алой кровью. Но Павлу повезло, выскочил из-под огня, когда уже стемнело. Куда забрел, и сам не понял, из своих никто не попадался, видно, со страху далеко зашел. С тех пор и блуждал один по лесу, не зная, куда идти, и боясь нарваться на немцев.