— Проснись, проснись! Василий! Курносов! — Павел потянулся рукой, слегка перевалился на бок и застонал.

— А? Что? Пора уже? — Василий завозился, закряхтел, разминая тело. — Ох ты, елки-палки! Сколько же я спал? Ты чего раньше-то не разбудил?

Но Павел его уже почти не слышал.

— Эх ты ж господи, — потрогав его лоб, проворчал Курносов. — Ладно, потерпи. Уж столько терпел, давай еще чуток.

Василий с трудом поднялся на одеревеневших от долгого сидения ногах, голова кружилась от голода и усталости, но он встряхнулся, поправил ремень, закинул на плечо два автомата, один Павлухин, а один, что у убитого фрица прихватил, ушанку поправил и, ухватившись за ветку, потащил потонувшего в горячечном бреду Павла сквозь темнеющий весенний лес.

— Павел, Лушин! Очнись! Дошли! Чтоб его! Дошли!

Павел давно уже ничего не слышал и не чувствовал, кроме горящего в нем пожара. Но этот радостный, с пронзительными нотами слез голос вдруг прорвался к нему, заставил разлепить глаза.

— Дошли, Лушин! Наши! Понимаешь? — Тряс его за плечи Курносов, и из запавших его, красных от усталости глаз катились крупные прозрачные капли слез, лопаясь об иголки щетины, они текли ручейками по щекам и подбородку. — Выбрались. Смогли.

А потом он расстегнул Павлу шинель, приподнял его и снял с шеи медальон.

— Прости, Лушин. Тебе все одно в тыл, а мне еще воевать. — Целуя тяжелый, мутно золотой овал и пряча его под гимнастерку, торопливо, словно в бреду, говорил Курносов. — Он мне жизнь не один раз спасал, я бы и в тридцать седьмом вывернулся, если бы ты его не забрал. Нельзя мне без него. Никак нельзя. А ты выживешь. Уже выжил. Прощай, Павлуха.

Павел потянулся за ним, хотел схватить, отобрать, не дать… но сил уже не осталось, и он опять рухнул в горячее небытие.

20 июля 2017 г. Санкт-Петербург

— В общем, я разыскал этого самого Егора, парень здоровущий, как шкаф, служил в морской пехоте, человека ему зарезать, как нечего делать, — едва сдерживая эмоции, докладывал Денис Рюмин, и щеки его подрагивали от едва сдерживаемой самодовольной улыбки.

— Как ты это установил? Он тебе приемы показывал, служил в горячих точках? — без намека на шутку спросил капитан Авдеев.

— Нет, но… Да вы бы его видели, Станислав Дмитриевич! — Не сдавался Рюмин. — И вообще, у него алиби нет на день убийства. Он дома отсыпался. Родители на даче были, а он просто отдыхал, неделя у него выдалась трудная, — с иронией рассказывал Денис. — А сам при имени Анастасии Мукаевой аж подпрыгнул.

— Прыжки — это еще не доказательство. Проверить алиби самой Мукаевой стоит. Хотя сама она могла к Кротову и не ездить, — задумчиво проговорил Станислав Дмитриевич. — Что ж, версия пока сырая, ничем толком не подкрепленная, но вполне жизнеспособная, — заключил капитан. — Саму Мукаеву вы не видели?

— Нет. Только деда. Она все еще от Трифонова не вернулась. А дед у нее, кстати, до пенсии в местном отделении милиции служил. Говорят, жесткий был мужик. А вот внучку родную толком воспитать не смог.

— Откуда информация? — с интересом спросил капитан.

— От соседки.

— Что ж. Работайте. У вас что, Грязнов?

— Решил доработать с Вероникой Крыловой, — с напускным равнодушием проговорил Никита. — Выяснил, что у Крыловой имеется старший брат, он учился в одном техникуме с приятелем Кротова Ильей Гавриловым. Парень полгода назад вышел из тюрьмы, где отсидел год по статье 159 УК. Мошенничество.

— И что же натворил гражданин Крылов?

— Крылов до отсидки работал риелтором в крупной компании. И в какой-то момент связался с группой аферистов, с помощью Крылова и при его непосредственном участии они лишали жилплощади одиноких пенсионеров. Все шло хорошо. Но у одного из пенсионеров неожиданно нарисовались родственники, прибыли из далекой Сибири, быстренько во всем разобрались и подали заявление в прокуратуру. Может, все бы и замяли. Но родственники оказались непростые, надавили, где нужно, так что все члены банды сели. Крылов нанял крутого адвоката, может, слышали, Шишмарев?

— Шишмарев, говоришь? — Станислав Дмитриевич как-то странно усмехнулся, но тут же взял себя в руки. — Слыхал о таком. И что дальше?

— Ну, адвокат каким-то образом сумел представить дело так, что Крылов не понимал сути происходящего и сам вроде как пострадал. В общем, дали ему три года, отсидел он один, да и то зачли то время, которое он в предвариловке просидел. Короче, он теперь на свободе, без денег, но со старыми привычками широко жить.

— А тут, значит, Кротов со своим незаконным бизнесом. Ограбь его, он и не заявит, — закончил вслед за Грязновым капитан Авдеев.

— Именно! И сестрица его тоже не промах. Глазенки жадные, так и бегают! — Радостно делился наблюдениями Никита.

— А что с алиби?

— Алиби у них расчудесное. Родители на выходные на дачу укатили. Брат с сестрой вдвоем остались. Вероника утром какой-то подружке позвонила, около половины одиннадцатого, и с ней все утро по телефону проговорила, во время разговора несколько раз окликала брата. Типа «Жека, чайник поставь!» или «Жека, телик потише сделай», но голоса самого Крылова подруга не слышала.

— То есть вы с ней уже встречались?

— Да, — гордо ответил Никита.

— А она подтвердит под присягой, что не слышала Крылова? — строго глядя на Грязнова, спросил капитан.

— Ну, да, — растерялся Никита.

— Никита, иногда желание оперативного работника собрать доказательства переходит некую тонкую грань, и вместо допроса оперативник начинает программировать свидетеля на нужный ему ответ. Такие истории плохо заканчиваются. Свидетель, обработанный подобным образом, очень ненадежен, любой опытный адвокат перетянет его на свою сторону.

— Да нет, я не… — поспешил опровергнуть подозрения капитана Никита.

— Хорошо. С подругой мы еще побеседуем, — остановил его Станислав Дмитриевич. — Самого Крылова вы видели?

— Нет. Его не было дома. Разговаривал с Вероникой, пришлось снова к ней на работу смотаться. И знаете что, когда я спросил ее про брата, она в первый раз по-настоящему занервничала, — с гордостью сообщил Никита.

— А знаете, Никита, все это вы могли выяснить еще при первой встрече с девицей, — укоризненно заметил капитан, и Никита тут же сдулся, отчего Денису Рюмину сразу стало легче, а то на фоне грязновских новостей его собственная версия как-то побледнела и стала казаться убогой и неперспективной.

— Так точно, — кисло ответил Никита, но тут же спохватился. — Станислав Дмитриевич, я же на след скупщика вышел!

— Докладывайте!

— В общем, так. Мне Илья Гаврилов рассказал, друг Кротова, что со скупщиком Кротова прежний компаньон познакомил, передал, так сказать, по наследству, когда от дел отходил. Имени компаньона он не знает, но кличка у него была Гоголь. Гаврилов рассказывал, что Гоголь был старше Кротова, и он же и втянул его в дело с кладбищами.