Впереди началось движение, но, наученный первым опытом, Ким не стал вскакивать, хотя многое бы отдал за возможность это сделать. Они с Власом и Индрой чинно дожидались, пока кто-нибудь из силовиков догадается их обрадовать или огорчить.

– Прибыли, – раскатисто сообщил Каверин по громкой связи. – Из транспорта никто не выходит, ждем, пока уляжется пыль.

Ким с облегчением вздохнул, а Влас легонько ткнул его в бок и показал бровями «было круто». Через несколько минут показался и Ерик, только выглядел он почему-то совсем не таким счастливым, каким должен бы.

– Приплыли, – хмуро переиначил он слова командира. – Сун, крот дурной, прямо на огород вперся сослепу и стену проломил. Дед нас убьет.

Это был крошечный и незаметный шажок для человечества, но для одного человека по имени Ким Каверин он был огромен, как жизнь. Когда Ким ступил с подножки транспорта на землю – на Открытую землю! – он почувствовал, что теперь спокойно можно и помереть.

Первым делом он запрокинул голову. Неба толком не было видно: наверху еще держалась пелена пыли, и солнечный свет, проходя сквозь нее, становился каким-то ржавым. Да и самого света было не очень много: Сун сказал, что сегодня двойные облака. Это если верить метеорологам, на репутации которых пыльник оставил жирное грязное пятно.

Внезапно Ким осознал, что дышит чем-то совсем иным, непривычным – не воздухом. Или это раньше был не воздух? То, что вливалось в его легкие сейчас, было какое-то влажное, густое, сочное… И действовало в точности как корнбир.

– Ну что ты встал столбиком, Безрод? Отойди от двери, Вселенной ради, – послышался недовольный голос Индры, и Ким торопливо подвинулся.

– Да ладно тебе, не видишь – человек в шоке, – Влас встал рядом и тоже поднял голову вверх. – И не один он, признаться. Вот это просторище!..

Действительно, просторища тут было столько, что Ким сразу понял: до сих пор он ничего не знал о пространстве. В Городе и Коллекторе, куда бы ты ни смотрел, взгляд упирался в препятствие не дальше чем через сотню метров. А здесь…

– Невозможно поверить, – даже Индра отбросил свою обычную напускную невозмутимость, – Кажется, что голография.

Они стояли у невысокого холма. Метрах в трехстах (в пятистах? в километре? поди разбери, когда глаз не знает, с чем сравнить) слева начинался лес. Ким не видел отдельных деревьев – только густую мохнатую темно-зеленую стену. Если приглядеться, стена шевелилась. Впереди пыль размывала границу неба и земли, но Ким знал, что там должна быть река. Ерик говорил про рыбу…

– А где Ерик? – вдруг спохватился он. Представлялось, что дикарь должен ходить на ушах, стоять на голове и крутить сальто в воздухе – в общем, вести себя как обычно, только еще энергичнее. Однако Ерик исчез, как сквозь землю провалился.

Ким стал озираться. Бойцы «звездочки» не расходились далеко, образовав кольцо вокруг них троих и транспорта. Сам транспорт – Ким только сейчас с сожалением это заметил – воткнулся носом в стену странного сооружения, прилепленного к холму. Сооружение выглядело порядочно пожившим и готовым рассыпаться от любого чиха, но все равно – нехорошо вышло.

Развернувшись, Ким оглядел холм. Хоть убей, непонятно, как здесь могут держаться какие-то огороды. Извилистыми спиралями огибавшие склон стены были не похожи на бетонные, во множестве мест они выщербились и крошились. Там-сям были понатыканы разномастные цистерны и баки, по большей части феноменально ржавые. На верхушке холма стояло несколько неясного назначения вышек и – подходящее слово вспомнилось не сразу – ветряков.

Из прохода в стене, внизу, вышли двое, и Ким успокоился. Разумеется, что могло случиться с Ериком? Он же дома.

Но пока пара подходила, уверенность Кима стала истончаться. Дикарь подпрыгивал на каждом шаге, не в силах укротить переполнявшую его энергию. Он бешено жестикулировал и явно без перерыва тараторил. А спутник его, наоборот, шагал как будто нехотя, и лицо у него было – по мере приближения это становилось видно все отчетливее – изрядно угрюмое.

Бойцы безо всякого приказа синхронно стянули кольцо, и Ерика с аборигеном заслонила от Кима спина Каверина. Но уже можно было расслышать:

– …не представляешь, а месяц назад что было – вообще история, чуть не война началась, но я, то есть мы… Мужики, это Войцех! Э… то есть, господин капитан, разрешите доло… Ай, да ну, это ж Войцех, прикиньте, сто лет не виделись! Он сегодня огороды охраняет!

Выглянув из-за каверинского бока, Ким вспомнил, как увидел дикаря в первый раз в Коллекторе. Его спутник сейчас был в таком же защитном комбинезоне, только ему он был впору. А еще на его лице красовалась самая настоящая полномасштабная борода, каких в Городе не носили. Вообще-то даже с ней Войцех выглядел не очень-то диким и страшным, но держался так, словно решал, сколько секунд оставить им на извинения, прежде чем пустить в расход.

– Добрый день, – командир умел быть и любезным. – Капитан Каверин. Вы ведь были в курсе насчет нас?

– Я вас знаю. Видел, – голос у Войцеха оказался неожиданно молодой, только сухой и хриплый. Интересно, сколько лет ему окажется под этой мочалкой на лице? – И с чего мы, по-вашему, могли быть в курсе?

– Мы сообщали перед отправкой, – заметил Каверин. – И вели передачу в пути.

Войцех едва заметно пожал плечами и сделал шаг в сторону, чтобы Каверин не мешал ему оглядеть всех прибывших.

– Многовато вас что-то, – заметил он.

– Да какое многовато, Вой, ты че, не помнишь, как в том году на свадьбе малафеевской впятидесятером в бункер набились, там Лещ с Маратом еще плясали, пока не…

– Ладно, пошли, – Войцех начисто игнорировал поток слов, лившихся из Ерика. – Вы же не грядками приехали любоваться.

– Вой, погоди, вы сейчас в бункер? Я только забегу по-быстренькому… Господин капитан, разрешите, я деду мигну, одна нога здесь, другая… Где он сейчас, кстати, Вой, ты не знаешь? Дома?

– Знаю, – страж огородов впервые как-то показал, что замечает Ерика, и Киму почему-то послышалось в его голосе мрачное удовлетворение. – В земле.

– Под землей, мужик, что ты как безграмотный… В бункере?

– В земле, – повторил Войцех, – Помер твой дед.

Ким сжал руки, а Ерик наконец-то замолчал и уставился на старообрядца.

– А в Городе понежнее выражаются? – заметил тот. – Не обессудь. У нас здесь правда одна, сам знаешь: помер – так помер.

Войцех деловито перекинул сумку на длинном ремне с бока на спину, снова перестав обращать внимание на затихшего Ерика.

– Давайте двигать, вам до отъезда сегодня еще стену чинить, – Войцех развернулся и потопал в сторону леса. Каверин кивнул своим и бросил: «Штатские – за Риманом. Арипов… Арипов, слышишь меня? Замыкающим, перед Суном».

– Да уж, приплыли, – услышал Ким за своим плечом негромкий голос Индры.

Ким сидел за невысоким круглым столом, отчетливо напоминавшим поставленную на попа бобину от силового кабеля, как у них в мастерской. Рядом Влас с неизменными наушниками в ушах тихонько постукивал по столешнице пальцами в такт музыке. Индра, конечно, устроился подальше от них, брезгливо отставив от себя чашку с водой. Ничего более праздничного им пока не предложили. Оставили гореть один-одинешенек тусклый фонарь под потолком – и на том спасибо.