И ведь каждый ФНЕ, каждая такая «рыба», естественно, тянет на себя одеяло, а как иначе: кто платит, тот и… Да, на промысле нынче у каждого своя музыка звучит. Как в «пробке» на проспекте Столетия Владивостока: из окна «тойоты» – под Маккартни, из кабины «мазды» – Таня Буланова, из автобуса «Ванетты» – Михаил Шуфутинский и так далее. Цельной симфонии, увы, не получается. А на промысле она-то и нужна. Вон стоит траулер-кошелькист в замёте, белозубая цепочка наплавов полукругом, и в неводе у него тонны селёдки. Траулер принадлежит; допустим, БТФ, Базе тралового флота, а в экспедиции у них работают две плавбазы, притом одна занята на перегрузе готовой продукции, ушла с транспортом под ручку далеко от района лова, спряталась под берег. А улов огромный – не хухры-мухры, его переварить одной базе не под силу. Сдать бы, допустим, на плавзавод «Дальморепродукта» – ан нет, не моги, начальство не дозволяет. В чём дело, спрашиваю. А в том, оказывается, что договора, видишь ли, нет у этих двух «контор». И хоть ты лопни, кричи, не кричи в микрофон: кому рыбку? Да нет, и кричать даже не велено, да и сам будешь сидеть, как собака на сене, на той рыбе, а никому ПОСТОРОННЕМУ – ни хвоста! И пойдёт в конце концов та рыбка действительно под хвост – коню ли, тому ли дьяволу, что раздрай такой посеял на флотах российских. Всякие финансисты местного помола, глядишь, командуют своими директорами да президентами, указывают им, с кем дружить, с кем нет, с кем заключать договор, с кем не заключать. А результат – вот он, на лову: рыба идёт за борт! «Нету у нас взаиморасчётов», – говорят бедняги-рыбаки вслед за своими «деятелями», начальниками да финансистами.

Вот, на мой взгляд, не претендующий на большую глубину (десять лет всё же не был на промысле), зато свежий взгляд, – одна из самых главных проблем в рыбацком море: не договорились меж собой чиновники на берегу – и финиш, нет на промысле взаимовыручки былой, нет жизненно необходимой смычки между «конторами», между добытчиками и обработчиками. А это ведь, если разобраться по-хорошему, страшно! Мать-Природа страдает в первую голову. И не помогают тут никакие фискальные меры. Буквально на каждой плавбазе сидит инспектор из Охотскрыбвода, а толку-то – мизер. О да, он призван, разумеется, следить за приловом и выдёргивать рыбьи хвосты из рыбомучных крематориев. Но это всё равно, как на проходной рыбпорта отнимать у рыбака пару минтаевых головок, которые он несёт любимой кошке, а в то самое время из широких ворот того самого порта, натужно пыхтя, вытаскивает паровоз целый состав рефрижераторных секций (из пяти вагонов каждая) с ворованной рыбой, «законно» идущей куда-нибудь налево, в уплату, например, какой-то компании за долги, сделанные за бугром лично гендиректором или кем-то из его «команды», строящим там, за бугром, противоатомный бункер с панелями из красного дерева для собственного семейства. Идёт, говорят, накопление первоначального капитала. Да что-то больно уж долго идёт. Пока накопят, от богатств России ни хрена не останется.

Раздрай на промысле необходимо одолеть, это однозначно. Каждый барахтается в одиночку в штормовой стихии рынка. Естественно, возникает сакраментальный вопрос: возможен ли вообще сейчас у нас какой-то координирующий центр? Да, самозатягивающиеся узлы проблем надо развязывать, и побыстрей, ибо промысел из разумного так и норовит превратиться в самый настоящий хищнический. Но в то же время не приведи Господи снова отдать бразды правления прежним горе-руководителям. Из 25-ти лет, отданных морю, десять я работал в «Дальрыбе», так что и систему, и людей, по сей день не выпускающих из рук тот штурвал, знаю не понаслышке. Кто сотворил в океане «чёрные дыры», под чьим «чутким руководством» уничтожались на корню олюторская сельдь, угольная и другие виды рыб? Кто рычал в начальственный микрофон на переговорах с промыслом:

«Никакой самодеятельности! Брать только горбушу!..» Это когда на Курилах та горбуша шла пополам с кетой и симой. ФНП просил «Дальрыбу»: ради Бога, пришлите хоть один СРТМ, золотую ведь рыбку губим, выбрасываем за борт. Глухо! И тогда ФНП насолил лично себе бочонок кижуча, сёмужным посолом посолил. «Так он прямо плавал в красном масле!» – говорит экс-ФНП, и мы оба невольно облизываемся. Китайцы вон, рассуждаем, ловят, как говорится, всё, что шевелится, ракушку, рыбку, водоросли, медуз, а мы… Лет пять назад в США вышла книга М. Фешбаха и А. Френдли «Экоцид в СССР». Экоцид! Это об экологической угрозе миру от России. Во до чего мы доплавались!

Гендиры-президенты рыбацких «контор», больших и малых, плодящихся грибам подобно, не в состоянии преодолеть ограниченности взгляда, свои чисто ведомственные интересы. Рыбообработчики вопят: заработок давай. Ну и как же ты им не дашь? А декабрь на дворе, и кошельковые невода колом уже стоят, в блок не лезут. И начальник стучится в дубовые министерские двери: разрешите траловый промысел сельди. Так нельзя же, говорят ему, губительно это для селёдки. А ничего, отвечает он, всю не загубим, другим ещё хватит. И – поладили. И даже «науку» уговорили «фундамент подвести» под это дело.

Слушали мы на промысле выступление одного такого представителя науки по радиостанции «Тихий океан». Фамилии не разобрали, сотрудник ТИНРО, только это услыхали. Так вот он сказал, что в Охотском море на промысле минтая в уловах отмечается до 80 % молоди. Выход? А надо, говорит, увеличивать размер ячеи тралов. Во «панацея»-то! Рыбаки буквально плевались: враньё это всё! Когда в косяках столько молоди, промысел надо закрывать, это единственное спасение… Да, а тинровец между тем продолжал: надо, ребята, дескать, больше сельдь облавливать, это она, видите ли, виновата, вытеснила, стерва такая, из ниши минтая. А со мной рядышком-то, в радиорубке, сидят как раз начальник экспедиции и инспектор рыбвода. И – в один голос: – Что?! Да сельдь сколько уж раз губили и промысел закрывали вообще! Сельдь беречь надо, тралы запретить! Вон как гребут её «всепогодные» корабли бармалейного типа (БМРТ), у которых «авоська» трала больше километра в периметре. Гребут и давят её в тралах. Куда её потом? Только в консервы. А консервов в промрайоне почти никто и не делает. И даже пресервы делают всего на двух плавбазах «Дальморепродукта». Причины – нет банкотары, невыгодно и т. п.

Мало пользы взывать к совести волка: не кушай, мол, барашка, дай ему хотя бы вырасти. Нужно самим рыбакам, заметно, надо сказать, за десять лет поумневшим, подумать о завтрашнем и послезавтрашнем дне, решить, как быть, может быть, собраться по-казачьи на круг и выбрать себе «голову», создать координирующий работу на промысле центр. Только, повторюсь, поостеречься и не посадить себе на плечи «арапов», умеющих лишь рычать и драться за власть.

Ох, уж эти юбилеи! В чём – в чём, а в юбилействе-юбилярстве мы поднаторели. Сотворить банкетного, во всю столешницу, поросёнка с хреном или запузырить в полнеба дирижабль, смахивающий на того же поросёнка, только не с хреном, а с многометровым портретом юбиляра, – это для нас всегда было раз плюнуть. С помпой, под фанфары, уж как апофеозно и бравурно выучились мы юбилеить! По-чёрному, говорят. Ан нет, Мы как раз не по-чёрному, а по-красному мастера трафаретиться. В 1972– ом готовили 50-летие СССР. Радиоговоруны, умаявшись произносить оскомину набившее слово «пя-ти-де-ся-ти-ле-ти-е», к концу года (а праздник-то был аж 30 декабря) приспособились проговаривать «псятилетие «и «пятилетие». На всех заборах и даже на пивных этикетках красовался «полтинник» – 50. Я писал втихаря: Ах пятидесятники, трясуны! Вымазали в красное полстраны…