— Ну что вы такое говорите? — смутился дед. — Узбеки довольно приветливы.

— Назовите мне имя хоть одного известного узбека — представителя науки, и тогда я соглашусь с вашими доводами, — огрызнулся оратор. — Только не надо упоминать Авицену, Тамерлана, Бируни, Алишера Навои и других якобы узбеков древности. К нынешним узбекам они не имеют отношения, поскольку жили в Тимуридском эмирате и Аштарханидском ханстве, а не в Ташкенте.

— Позвольте! — разгорячился дед. — В две тысячи седьмом году в Институте физики Солнца инженер-физик Абдухаким Фазылов разработал первый образец самого мощного на планете лазера.

— Прошло пять лет, а массового производства чудо-лазеров я что-то не наблюдаю, — глумливо заметил Арзамасов. — Должно быть, напортачил с формулами ваш Абдухаким. Или у вас другие сведения? Ну же, Владлен Генрихович, расскажите о судьбе самого мощного в мире лазера, изобретённого узбеком!

Дед промолчал, то ли не вспомнив дальнейшую судьбу чудесного прибора, то ли пожелав сохранить её в тайне. А Гауляйтер продолжил развивать свою мысль дальше:

— Все наши беды происходят оттого, что пришлые народы перемешиваются с коренным населением северных стран. Не нужно нам вливания дурной крови! Когда я стану мэром столицы, первым делом запрещу смешанные браки.

— Ну, знаете ли, это уже расизм! — воскликнул неизменный партнёр деда по преферансу профессор Сысоев. Он недавно женился на няне своего внука, приезжей из Киргизии по имени Мадина, и слова Григория Андреевича больно задели его за живое.

— Хорошо, оставим этот вопрос, — видя недовольство на лице слушателей, легко отступил Арзамасов. И шутливо добавил: — Когда ещё я стану мэром…

Затем обвёл ироничным взглядом собравшихся, ожидая, что его начнут разубеждать, уверяя в скором приходе к власти. Но не дождался и свернул на более нейтральную тему.

— Я считаю, что русским необходимо иметь аналог «Аненербе». Рудольф Гесс был не дурак, и неспроста он познакомил фюрера с профессором Мюнхенского университета Хаусхофером, у которого был ассистентом. Именно после той встречи Гитлера увлекла идея создания немецкого общества по изучению древней германской истории и наследия предков. В Мюнхенском университете преподавали люди знающие!

— Между прочим, Григорий Андреевич почти заполучил в свою собственность тотенкопфринг Рудольфа Гесса, — ехидно заметила я.

— Что значит «почти заполучил»? — удивился отставной генерал Малинин, проживающий от нас через три дачных участка. И возбуждённо поднялся с кресла. — Кольцо у вас? На него можно взглянуть?

— В том-то и дело, что нет, — сокрушённо вздохнул Арзамасов, посасывая ус. — Я очень хочу купить эту реликвию, но мне пока не удается. Хозяйка ее пожилая женщина, с ней сложно общаться. Но я обязательно найду способ уговорить старушку. Не то, чтобы я был фанатичным приверженцем идеологии Третьего рейха, просто хочется иметь у себя дома красивую вещь.

В комнате повисла напряжённая тишина. Ибо все присутствующие прекрасно уже поняли, что Григорий Андреевич как раз таки и является этим самым фанатичным приверженцем. Но вслух свои сомнения соседи не высказывали, опасаясь обидеть моего «жениха». Обстановку разрядил дедов приятель по преферансу.

— Я был на Пюклер-штрассе в штаб-квартире «Аненербе», — снова подал голос профессор Сысоев, забыв о недавней обиде. — Славный такой особнячок в берлинском районе Далем. Ведь, насколько я знаю, первоначальной целью общества «Наследие предков» было доказательство теории расового превосходства германцев посредством исторических, антропологических и археологических исследований. Помнится, в программе тысяча девятьсот тридцать пятого года даже было сказано: «Необходимо проводить изыскания в области локализации духа, деяний, наследства индогерманской расы, популяризировать результаты исследований в доступной и интересной для широких масс народа форме. Работы должны проходить с полным соблюдением научных методов и научной точности». Как-то вот так. Тут я с немцами согласен. Разве плохо изучать с научной точки зрения историю своего народа?

— Позвольте с вами не согласиться, дорогой Наум Исаич! — нахмурился дед. — Что же хорошего в доказательстве расового превосходства? Кроме того, во время Второй мировой войны «Аненербе» превратилось в Институт военных исследований. Впоследствии деятельность института была подробно рассмотрена на Нюрнбергском процессе, и международный трибунал признал «Наследие предков» преступной организацией, а её руководитель Зиверс был приговорён к смертной казни и повешен.

— Припоминаю, — вступил в разговор генерал Малинин, — что, по разным источникам, количество отделов «Наследия предков» колеблется от тринадцати до пятидесяти. Туда входили, дай бог памяти, исследовательские отделы астрономии, биологии, ботаники, раскопок, германского искусства и чего-то там ещё.

— Кажется, был также отдел геральдики и родовых эмблем, филологии и местного фольклора, — подхватил Наум Исаевич. — Да разве всё упомнишь?

— И вы хотите сказать, что какой-нибудь узбек способен овладеть хотя бы одной из этих наук? — иронично воскликнул Арзамасов, продолжая гнуть свою линию. — Вы можете со мной не соглашаться, но всё же существуют люди второго сорта.

Хлопнула входная дверь, и в гостиную вошла расстроенная бабушка.

— Идочка, — удивлённо посмотрел на неё дед, — что-то я не пойму, когда ты позовёшь нас к столу? Мы все проголодались.

Ида Глебовна обвела гостей суровым взглядом и, задержав его на Арзамасове, жёстко проговорила:

— Дело в том, что Мадина собиралась угостить нас своими фирменными лепёшками в сметане, но на кухне всё слышно, поэтому она обиделась на ваши рассуждения и ушла. Лепёшки и сметану забрала с собой. Признаться, я рассчитывала на её лепёшки, и накормить такую ораву гостей мне нечем, так что могу предложить вам лишь чай с сухариками.

Мужчины скорбно поджали губы и остаток вечера провели за чаем с сухариками, сведя разговор к ни к чему не обязывающей беседе о проблеме налогообложения на Кипре. С той поры стоило только Арзамасову завести разговор на излюбленную тему, как Ида Глебовна делала страшные глаза и предостерегающе говорила:

— Григорий Андреевич, чай с сухариками!

И наш Гауляйтер тут же замолкал, досадливо морщась.

После этого случая дед время от времени деликатно интересовался, скоро ли мой гость покинет его дом, ибо соседи стали старательно избегать нас. Я лишь пожимала плечами. Ведь хотя присутствие откровенного фашиста вызывало у меня тошноту, оставлять Арзамасова одного было ещё рано, нужно было дождаться завершения истории с Женей.

* * *

А в адвокатской конторе на Маросейке полным ходом шла подготовка к свадьбе Бориса.

Эд Георгиевич с одного симпозиума сразу же перекочевал на другой, поэтому о предстоящем бракосочетании младшего сына узнал по телефону от жены. Фира же Самойловна восприняла известие с радостью — ей было всё равно, на ком женится Борис, добрая женщина давно мечтала понянчить внуков.