Борис Туманов хотел открыть в Коктебеле еще один отель – роскошный и статусный. Для этого ему нужна была земля, причем в хорошем престижном месте, а также всевозможные согласования. Артем Круглов был не против помочь Туманову, однако в ответ на услугу просил вложиться в реконструкцию очистных сооружений, которых так не хватало поселку.

– Тут же беда с канализацией, – рассказывала Лариса. – Нечистоты прямо в море текут. От того и запах ужасный, и отдыхающие часто болеют. А главное, что очистные сооружения-то есть. Их еще в советские годы начали строить, но завершить не успели. Понятно, что в муниципальном бюджете нет таких денег, чтобы их достроить и запустить, поэтому Артем все время искал частного инвестора. Для него стало идеей фикс сделать море вокруг Коктебеля чистым. Он и Туманову говорил о том, что после запуска очистных земля тут подорожает в разы, потому что место станет экологически безопасным.

– И что Туманов?

– Борис это прекрасно понял, поэтому обещал подумать. Идея вложиться в очистные сооружения показалась ему интересной. Он сказал, что, пока они с женой тут отдыхают, он все посчитает, посоветуется со своими партнерами и даст ответ. Но не сложилось. – В голосе Ларисы вновь послышались близкие слезы.

– По всему выходит, что ему незачем было убивать Темку, – задумчиво сказал Никита.

– Нет. Они очень хорошо поговорили. – Лариса глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. – Теперь же непонятно, что тут дальше будет, кто Темкино место займет. Придется заново договариваться. В общем, сегодня на рынке я встретила Анну и Бориса, и они действительно были расстроены тем, что все договоренности сорвались. Хотите еще чаю?

– Нет, спасибо, мы, пожалуй, поедем, – отказался Никита и искоса посмотрел на Полину. – У нас еще есть планы на сегодня. Да, Пони?

Под понимающим взглядом Ларисы Полина отчаянно покраснела. Ей вдруг стало ужасно жалко оставлять эту маленькую, хрупкую, отчаявшуюся женщину наедине со своим горем.

– Как же вы тут одна? – вырвалось у нее.

– Я не одна. Ко мне подруга приехала, – успокаивающе отозвалась Лариса. – Просто она спит уже. Вы езжайте, Полина. Не переживайте ни о чем. Никита думает об этом деле, я знаю. Поэтому не важно, где именно он находится и с кем. Я просто уверена, что он все распутает. Так что помогайте моему брату, хорошо?

– Хорошо, – кивнула Полина. – Вот только помощник из меня неважнецкий, если честно. Сама то и дело в какие-то истории влипаю.

– Он разберется, – повторила Лариса. – Обязательно. Вы ему верьте.

По дороге к парковке, где они оставили машину, Никита вдруг остановился и хлопнул себя ладонью по лбу.

– Черт, – с досадой сказал он. – Я же деньги с карты снял, чтобы Лариске отдать. И забыл. Подожди меня немножко, ладно? Я бегом туда и обратно.

– Хорошо, я у машины буду, – пожала плечами Полина. – Вряд ли меня тут кто-то украдет.

Не спеша она пошла дальше по мощенной камнем дорожке вдоль мягкого зеленого газона, пушистого и сочного, явно засеянного дорогим сортом травы. Полина преодолела искушение присесть и погладить его рукой. Посредине газона благоухали розовые кусты, тоже пышные, с крупными цветами – розовыми, белыми, красными и даже пурпурными.

Полина вдруг поняла, чего ей так не хватало в Коктебеле – именно цветов. Там, где она жила, уже несколько лет подряд городские власти проводили акцию «Цветущий город», поэтому с мая по сентябрь улицы и дворы утопали в цветах, высаженных коммунальными службами, а также неравнодушными и неленивыми горожанами. Конечно, вначале нововведение было воспринято с подозрением, власти обвинялись в коррупции и махинациях, недовольные на всех углах кричали о том, что вместо никому не нужных цветов лучше бы строили детские сады или асфальтировали дороги, но потом привыкли и успокоились.

Полина сама слышала, как ее соседка снизу, довольно вредная бабка из разряда вечно недовольных, хвасталась каким-то иногородним родственникам, что теперь, куда ни кинь глаз, везде цветы – и тюльпаны, и нарциссы, и бархатцы, и петунии, и прочее великолепие. Соседи азартно привозили с дач растущие там цветы, высаживали их около подъездов, устраивали композиции, соревнуясь друг с другом. В общем, было не только красиво, но и весело, и в отпуске Полине не хватало именно этого буйства цветочных красок. А здесь, в коттеджном городке, бушевало цветочное море. Ночная тьма была наполнена ароматом роз, и Полина невольно остановилась, вдыхая полной грудью и с удовольствием разглядывая безупречную элегантность розовых кустов. Она очень любила розы.

Кто-то больно схватил ее за руку повыше локтя. Не ожидая подвоха, она с милой улыбкой повернулась и ласково упрекнула:

– Медведь какой, Никита, больно же.

Но это был не писатель. Угрожающе возвышаясь над ней, с недобрым оскалом на нее смотрел один из надзирателей Ларисы. Не сестры Никиты, а художницы, втянувшей ее в неприятности. Полина слабо вскрикнула и попятилась, однако хватка у державшего была железной.

– Что вам нужно? – пискнула она.

– Нет, это ты мне скажи, что тебе нужно. – Голос звучал не грубо, а бархатно, и отчего-то Полине стало совсем страшно. – Почему я тебя все время вижу, а?

– Дорога не купленная, – слегка дрожащим голосом сказала Полина. – Хожу, где хочу.

– Ответ неверный, – еще ласковее сказал собеседник. – Мне не нравится, что ты хочешь ходить там, где тебе ходить не следует. Что ты вынюхиваешь, а ну, отвечай? – И он еще сильнее сжал ее руку. Полина механически подумала, что завтра на ней выступят грубые черные синяки, из-за которых будет неудобно на пляже перед окружающими.

– Ничего я не вынюхиваю, – с вызовом сказала она. – То, что мы все время пересекаемся, это совпадение, понимаете?

– А я не люблю совпадений, – сообщил ей охранник почти весело. – Особенно таких странных. Мы на яхту, и ты там. Мы на набережной, и ты тут же отираешься. Мы в «Белом грифоне» коктейль пьем, и ты тут как тут. Мы снова на набережной, и ты снова почему-то с нашей хозяйкой разговариваешь. И сюда тебя нелегкая уже второй раз принесла. И все это случайность?

– Да, случайность. – Полина повысила голос в надежде, что возвращающийся Никита услышит ее и придет на помощь. – Во-первых, вы ошибаетесь, и здесь я, к примеру, впервые. А во-вторых, Коктебель – поселок маленький, и набережная тут не такая, как между немецким Херингсдорфом и польским Свиноуйсьце. Хочешь не хочешь, а поневоле встретишься.

– Ты что, издеваешься? – Парень прищурился, и от этого выражение его круглого лица стало еще более бандитским. – Какай такой Хер-что-то там, какое Свиноустье?

– Ну не хотите Херингсдорф или Свиноуйсьце, возьмите Геленджик, там вообще самая длинная набережная в мире, – мрачно сказала Полина, уже уставшая бояться. – Я к тому, что здесь не так много места, поэтому все отдыхающие волей-неволей встречаются.