что чувствовала, и закрыться в своей комнате, как в первые месяцы. Не реагировать. Не нарушать собственное спокойствие.

Но не смогла. Просто не смогла.

— Да, черт возьми, да! — Я взорвалась. — Я не хотела, чтобы ты уходил! Я не хотела думать весь вечер, не случилось ли с тобой чего! Я не хотела беспокоиться о тебе! Ни тревожиться, ни бояться, ни орать на тебя, как я это делаю сейчас!

Аксель удивленно посмотрел на меня, и в его глазах отразилось понимание.

— Прости, Лея. Я даже не подумал.

— Я уже поняла, — буркнула я и отложила кисть.

Как он мог этого не увидеть? Я очень боялась. Вернее, нет, меня вгоняла в чудовищную панику мысль, что с моими любимыми людьми может что-то произойти. Мне становилось дурно от одной мысли об этом. И теперь я чувствовала злость и одновременно облегчение, что Аксель вернулся.

— Что это? Ты рисовала цветом?

Аксель указал на холст. Темный, как и все остальные, но с небольшой красной точкой сбоку: насыщенной, вибрирующей, приковывающей к себе внимание.

— Да, потому что это ты! Прыщ на заднице!

Я оставила его на террасе и зашла в дом, слыша его хохот. Чувства нахлынули. Я сморщила нос и поднесла руку к груди.

Дышать… Нужно просто дышать…

46 Аксель

Я даже на секунду не подумал, что Лее будет страшно, когда я ушел кататься в грозу. Я уже привык. Более того, любил: море волнуется, дождь бьет по поверхности воды, хаос вокруг меня и высоченные волны из-за течений.

Но эта красная точка, этот прыщ на заднице… Ну, он заставил меня убедиться в том, что это того стоило.

Лея не выходила из комнаты до ужина. Я приготовил салат и две порции супа из пакетика из тех, что принесла мама. Она притаскивала их столько, будто ожидала апокалипсис и что мы будем отрезаны от остального мира или что-то подобное.

Все еще шел дождь, поэтому мы поужинали в гостиной под Beatles на проигрывателе. Лея не поднимала глаз от тарелки и односложно отвечала на мои вопросы.

Она помыла посуду, а я заварил чай. Как только мы сели на диван, я взял лист бумаги.

— Нам нужно сделать еще что-нибудь, — сказал я. — Например, не знаю. Что не так с клубничными леденцами? Раньше тебе они нравились, разве нет? Ты всегда с ними ходила?

— Не знаю. Уже нет, — ответила я.

— И что ты хотела бы включить в список? У тебя карт-бланш. Будет весело, да? Мы вместе сделаем первое, что придет тебе в голову.

— Хочу потанцевать под Let it be с закрытыми глазами.

— Отличная идея. Готово. — Я записал.

— А еще я хочу напиться.

— Кто я такой, чтобы запрещать это? Ты совершеннолетняя. Договорились. Мне нравится, что ты сотрудничаешь. Что еще можем поделать? — Я засунул конец ручки в рот. — Хм, вещи, которые заставляют чувствовать, отключают мозг…

— Поцелуй.

Лея посмотрела на меня.

— Твой, — пояснила она.

У меня сердце ушло в пятки.

— Лея… — Мой голос превратился в хриплый шепот.

— А что такого? Еще одна эмоция…

— Это невозможно. Давай придумаем что-нибудь другое.

— Разве не ты сказал, что тебе плевать на такие вещи? Это просто поцелуй, Аксель. Никто никогда об этом не узнает, обещаю. Но я хочу… хочу узнать, каково это, как оно на вкус. Какая тебе разница? Представь, что ты поцеловал какую-то другую девушку…

— Именно поэтому. Потому что речь о тебе.

— Ладно, забудь. — Она вздохнула, смирившись с поражением.

Я поигрался ручкой.

— К чему это было, Лея?

Она подняла голову и глубоко вдохнула.

— Ты знаешь, Аксель, что раньше я… уже много лет…

— Стоп, не говори мне это. Сейчас приду.

Я вышел покурить.

Дождь все еще лил стеной, я оперся на деревянные перила и выдохнул дым после первой затяжки. Темнота все обволакивала и, казалось, смягчала шум грозы. Я глубоко вдохнул и устало потер подбородок.

Я подумал о девочке в доме. Какая она сложная. Я один за другим развязывал узлы и не знал, сколько мне еще осталось.

Но в то же время мне это нравилось.

Этот вызов. Челлендж. Провокация.

Я затушил сигарету в тот момент, когда на крыльце появилась кошка. Мокрая и тощая как никогда. Кошка посмотрела на меня и мяукнула.

— Ладно, всякое бывает. Я думаю, ты можешь остаться на ночь. — Я открыл ей дверь, и она, как будто поняв меня, отряхнулась и зашла.

— Бедняжка! — Лея подбежала к кошке.

— Я за полотенцем.

Мы вдвоем вытерли кошку полотенцем, она иногда шипела на нас и замахивалась лапой.

— Знаешь, кого она мне напоминает?

— Очень смешно, — возразила Лея.

— У вас много общего.

— Покормлю ее.

Лея поставила кошке тарелку с остатками супа. Кошка лакала, а мы вдвоем наблюдали за ней, сидя на деревянном полу гостиной. Я растянулся и положил руки под голову. Заиграла Day tripper, и я стал рассеянно подпевать, Лея улыбнулась и расслабилась: напряженный момент, который мы пережили за пятнадцать минут до этого, испарился.

— Я поищу что-нибудь из старой одежды, чтобы сделать лежанку кошке.

— Нет, я заберу ее в свою комнату, — сказала Лея.

— Ты шутишь? Я бы не доверял ей. Ты же знаешь, она ласковая, когда ей это нужно, но может достать коготки в любой момент. Мы никогда не говорили о том, почему кошки такие особенные?

— Нет, это не та тема, на которую мы часто болтаем.

— А стоило бы. Они независимые любопытные сони. Три столпа счастливой жизни. Они дикие и сами по себе, но позволяют приручить себя, когда удобно. В самом начале обычно происходит так: «Эй, человек, я притворюсь, что я воспитанная, а ты в свою очередь навалишь мне кучу еды, будешь защищать меня и заботиться обо мне. Договорились?»

Лея засмеялась, а я поудобнее разлегся