— Вообще-то, это вышло случайно, — сознался Вэл. — Но официальное объяснение ты угадала верно. Так вот. Если б Дважды Недобитый Руд замешкался и не помог мне с хьорхи, поглотившим часть взрывной волны — мы бы с тобой вряд ли разговаривали сейчас. Если бы потерял время я — тоже самое, погиб бы и Руд, вместе с нами. Я успел среагировать, так как Недобитый заставил меня насторожиться и сильно шмыгал при этом носом. Но, Рина, я сомневаюсь, что он, даже если и знаком с запахом взрывчатки рудокопов, мог почуять настолько слабую ноту. Возможно, у него уникальный врожденный талант различать запахи… Но, как бы абсурдно это не звучало — я готов поставить на то, что Руд Нарв знал обо всем заранее. Про мою особенность он тоже знал… Ну, об этом кто только не знает: слухи о фокусах с бутылками разошлись далеко.

— Я уже думала об этом, пока ждала здесь твое бездыханное тело, Недобитый Вэл. — Рина задумчиво взглянула на него. — Слишком уж поразительная у Недобитого наблюдательность. Но такой риск!..

— Как бы там ни было, он сорвал куш, утроив популярность среди знати, — мрачно сказал Вэл. — Моим подозрениям никто не поверит… Да я и сам сомневаюсь.

— По-твоему, от чьей руки умер лорд Дошо? — спросила Рина.

— Нужно выяснить, кто его надоумил пригласить Недобитого. Но Дошо не давил ни на союзы, ни на нас, ни на сектантов — его смерть, на первый взгляд, сейчас невыгодна никому… Разве что, меня так достало его пьяное свинство, что буквально перед взрывом я пожелал ему смерти. Иногда слова и мысли тоже могут иметь силу. — Вэл горько усмехнулся. — Причем именно тогда, когда не надо.

* * *

Среди бродяг и оседлых из уст в уста передавали легенды о проклятиях и наговорах. «Слова имеют силу», — часто повторял Стефан Арджанский. Может, потому и врал так самозабвенно — о себе, о Книге, о чем только ни врал. Пытался превратить несбыточное в сбывшееся. Но лорд-канцлер Дошо, сколько бы его теперь не называли упорным, терпимым, мудрым — навсегда остался слабовольным добродушным дураком: на мертвых слова не действовали.

Добропорядочные правители, подумал Вэл, умирают неспешно, после продолжительной болезни, давай подданным подготовиться: но Дошо напортачил и тут — поэтому наспех организованная похоронная церемония выглядела довольно скромно.

На нижней трибуне, среди золоченых одежд знати, выделялся скупой синевой плащ патриарха Руда Нарва.

«Тоже явился… Солнцеликий, сколько я видел уже погребений? — Вэл взглянул на пасмурное небо. — Пожалуй, уже больше сотни. Интересно: кто придет смотреть на мое?».

Бек Аун наконец закончил речь, грянул оркестр, и хьор-командор Гент поднес к промасленным доскам первый факел. Поджигать погребальный костер должен был Вэл, но сейчас он не смог бы удержать даже пера, поэтому просто стоял на трибуне рядом Верховным приставом Райнберга.

Для Райнберга и для Ордена лорд-канцлер Дошо за свою не такую уж короткую жизнь толком не сделал ничего — ни хорошего, ни плохого. К Вэлу, как и ко всем, кто не мог похвастаться родословной, он относился со снисходительной симпатией. Однако, зная о бродяжьем происхождении смотрителя, Дошо ни разу публично об этом не обмолвился и даже помог кое-как освоиться в райнбергском обществе. Стоило бы сожалеть о смерти лорда-канцлера хоть немного; но Вэл искал — и не находил в себе жалости. Дошо жил в свое удовольствие: сыто, пьяно, бездумно, и умер так же. Не оставив наследников.

Поэтому следующим градоправителем должен был стать Бек: указ Верховного и присяга райнбергцев являлись формальностью.

Огромная конструкция в форме корабля разгорелась, и, когда ветер подул в сторону трибуны, пахнуло горелым мясом.

«Господин Солнцеликий Абхи, да не потускнеет лик твой — почему нос нельзя закрыть, как глаза?» — Вэл задержал дыхание. — «И остался бы на Шине лес, если бы для каждого задушенного младенца складывали такую громадину? Что-то сомневаюсь…»

Из-за наследований лучших способностей к хьорхи старшие дети имели лучшие шансы сделать карьеру в Ордене, и вообще устроиться в жизни — поэтому испокон веков власть и привилегии родителей наследовали младшие…

Если им, конечно, удавалось надолго пережить родителей — а с тех пор, как графский или герцогский титул стал ценить дороже, чем магистерское звание, такое случалось нечасто. Убийства малолетних наследников карались смертной казнью, но мало ли причин «случайно» умереть у маленького ребенка?

Случаи взаправдашних братских отношений между кровной родней одного поколения были чрезвычайно редки. Сходу Вэл мог бы назвать только Анну и Милта Нодаб, но них поговаривали, что союз их отнюдь не родственного свойства…

Пожилой и нездоровый лорд Бек-старший не протянет и года, подумал Вэл. Кресло лорда-канцлера займет его средний сын, сначала — регентом при десятилетней сестре, которая скончается еще до похорон Бека, а затем от своего имени — если, конечно, старший братишка не разберется с ним так же быстро, как он с сестрой. Братья Бек стоили друг друга.

Пламя вспыхнуло в полную силу. Прибавил темп оркестр, поредевший со вчерашнего дня. Один из взрывов произошел рядом с оркестровой ямой, потому погибшие и раненные были и среди музыкантов.

Многие из них сейчас рады дополнительному заработку, подумал Вэл. Играть на пиру или на похоронах — невелика разница, когда в брюхе пусто так же, как в кошельке. Но позже, на погребении товарищей — они будут играть бесплатно, и будут играть лучше.

Он неосторожно двинул рукой и чуть не выругался вслух: «Достоять бы до конца церемонии, не свалившись…».

К счастью, на пропитку для бревен не поскупились, так что все закончилось быстро… И все же — недостаточно быстро. Вестовой из канцелярии Порядка прибыл в резиденцию Ордена одновременно с Вэлом. Единственный задержанный захлебнулся кровью, откусив себе язык.

* * *

Кучер орал на лошадей и пешеходов, пытаясь провести экипаж через портовую сутолоку.

«Что за ирония, Солнцеликий! — Вэл криво усмехнулся. — Одни вырывают чужие языки, чтобы заткнуть, а другие откусывают их себе сами, лишь бы не проговориться. И я, волею твоей, на стороне первых, хотя вторые мне во многом симпатичны больше…. Что тот парень мог так защищать? Желтых Платков? Свою веру в „возрождение“ рода людского?»

— Я не думал, что такое возможно… Иначе, видит Солнцеликий, вставил бы ему два кляпа в рот и сам бы в охрану встал! — извинялся Фок.

— Никто не думал — кроме тех, кто знал, — сказал Вэл. — Я отъеду сейчас: вернусь к вечеру. Если кто будет меня искать, говори, что лекари забрали меня в полон…

В ранениях были свои плюсы.

Пока расследование нападения на дворец шло полным ходом, но Вэл не сомневался — вскоре оно зайдет в тупик. Среди служителей наверняка были предатели, и немало: в противном случае, задержанных оказалось бы больше. Или вовсе ничего не произошло бы. Значит — стоило попробовать воспользоваться окольной дорогой.

* * *

Пройти по сходням и по палубе, не используя руки, оказалось непросто, но, один раз попытавшись ухватиться за перила, Вэл больше не повторял своей ошибки.