работают, духами контрафактными торгуют. Им продавщица нужна. Пойдешь?

Она мычит и выныривает из-под его руки.

Как вовремя из газеты позвонили. Зарплата хорошая. Офис недалеко, все чудесно устроилось. Да вот только возьмут ли?

Ее берут.

Здесь солидно, оформляют по всем правилам (а она до последней секунды боится, что это какая-то большая разводка, потому что не может вспомнить, что посылала свое резюме). Но нет: социальное страхование, ИНН, договор на год.

Договор поражает воображение. Он на девяти листах, и вопросы в нем… «Кто из ваших родственников был на оккупированных территориях?»

– Каких территориях? – растерянно спрашивает Лидия.

– Не бери в голову, – смеется кадровичка. – Напиши что-нибудь. Это старые анкеты, они их за собой всюду таскают, просто ни у кого руки не доходят разработать новые. Более соответствующие.

Лидия пишет про оккупированные территории, про судимости свекрови и свекра – не имею свекра и свекровь, судимости родных братьев свекрови и свекра – не имею, судимости отчима – не имею, судимости матери отчима – не имею, судимости первой жены отчима – не имею, ее вдруг накрывает приступ смеха. И кадровичка хохочет вместе с ней.

– Это не проверяют, – говорит она сквозь смех. – Я чего смеюсь: у нас тут уже столько пародий на эту тему было. В стенной газете. Некоторые очень смешные.

Все проясняется в тот же день. Интернет-издание, в которое Лидия пришла работать, когда-то было задумано как либеральная оппозиционная газета. Первый его хозяин сейчас в бегах в Израиле. Сначала издание действительно было либеральным, но, когда оно раскрутилось, его без лишнего шума перекупил некто, имеющий отношение к органам. История хитрая и, как объяснили ей, распространенная: аудитория-то осталась оппозиционная, а обработка мозгов пошла уже с другой стороны.

Но осторожно – чтобы не заметили.

Через полгода работы она здесь своя. Она опубликовала несколько статей, и главный редактор ее хвалил. Она очень старается, даже заискивает перед главным. Больше всего на свете она хочет, чтобы ей продлили договор. Она даже молится об этом перед сном. Лидия впервые в жизни влюбилась в свою профессию. Хорошая профессия, интересная. Как она раньше этого не видела?

Лидии немного стыдно, что она такая взрослая – и корреспондентка. На этой должности у них работают студенты первых курсов факультета журналистики. Молодые девчонки двадцати лет. Она должна была оказаться на этом месте семнадцать лет назад, если бы постаралась. Она все равно оказалась на этом месте.

– Зайдите к главному, – говорят ей. – Он сказал: срочно.

Она идет по коридору и думает, что, может, судьбу не изменишь? Что бы ты ни делал.

«И может, мне были суждены семь лет семейной жизни, – думает она. – Я прожила их с Артемом. Если бы я вышла замуж за другого человека, то он бы умер через семь лет».

Вчера она зачем-то позвонила Артему.

– Слушай, давай не будем дуться друг на друга, – сказала. – Что нам делить?

– Да уж нечего, – согласился он.

– Как ты?

– Нормально. На радио программу веду.

– Платят хорошо?

– Плохо.

– А я в газете.

– Молодец.

– Ты не женился?

– Да ну на хер. У меня однокомнатная квартира. Куда мне жениться?

– А я замуж выхожу.

– О! Поздравляю! И кто же этот счастливчик?

– Банкир.

Он, кажется, не поверил. Сейчас она уже жалеет о своем звонке. Зачем она так сказала?

Это ей теперь мешает. Она и так проговаривает про себя их разговор, и эдак. Вроде, немного слов, что там проговаривать, но она повторяет: «Банкир». Кажется, это прозвучало истерично?

Потом она мимолетно думает, что он упустил свой шанс. Его жизнь могла быть более счастливой, если бы он на ней женился. Обменялись бы, жили в большой квартире, две зарплаты, Лидия – молодая жена. Ей тридцать семь, а ему пятьдесят три – кто ему светит, какая женщина? Да никакая. Он ей скажет: плохо платят, она и слиняет в ту же секунду.

Лидия идет к главному редактору.

У нее ровные отношения с корреспондентами и редакторами. Когда она проходит, они любезно кивают, и Лидия теперь знает: теплых отношений с людьми не бывает вообще. Ни с кем, ни у кого. Во Франции детей каждый год переводят из класса в класс, чтобы не завязывалась дружба. Лидия писала статью об этом.

Она понимает: это не от жестокости. Это для того, чтобы не было иллюзий. Родных и близких людей вообще не бывает на свете, все одиноки. Только в нашей стране, как всегда, обманывают, а во Франции говорят правду.

Можно встретить одного почти родного мужчину, можно найти одного почти близкого писателя. Или с матерью будет почти любовь, или с сыном.

Это «почти» может быть только с одним человеком за всю жизнь.

И то – если повезет

Лидия не верит, что еще кого-то полюбит. Да ей и не хочется.

Путь пройден.

Секретарша говорит: «Да-да, он вызывал».

И Лидия заходит в кабинет главного редактора.

Это пожилой мужчина. Он невысокий, полноватый, очень уютный. Он всегда в красной вязаной жилетке – кажется, это либеральная традиция? Он много курит и находится в пятом, что ли, разводе. Он явно симпатизирует Лидии с самого первого дня, она ему даже чем-то интересна – чем?

Главный подмигивает Лидии и показывает ей взглядом на стул. Он говорит по телефону, но уже заканчивает разговор.

– Как дела? – наконец кладет трубку и, не дождавшись ответа, продолжает: – У меня к тебе интересное задание…

Закуривает.

– Наши хозяева… Ну, ты, наверное, догадываешься, их чекистские уши отовсюду торчат…

Главный неодобрительно качает головой: он начинал здесь еще при либералах, а остался из-за денег. Чекисты платят лучше.

– Так вот, они хотят, чтобы ты написала об одном жулике, который торгует удачей. Там история – очуметь. Ты не поверишь.

Трудно поверить в другое: в то, что она сразу понимает, о чем речь. Из-за этого «ты не поверишь». Если возникает «ты не поверишь», для Лидии это может означать только одно. Их первая встреча произошла семь лет назад, но ни Лидия, ни теория выигрыша не изменились друг для друга. Им не нужно время для узнавания. Такая уж у Лидии судьба. Потому-то она и не рыпается, в отличие от матери. Теперь она знает, что человек неподвижен, что бы он ни думал о своей способности двигаться, и судьба сама придет к нему, как смерть к садовнику.

– Теория выигрыша? – Она решает блеснуть сообразительностью.

Главный отваливает челюсть.

– Ты откуда знаешь?

– Догадалась.

– Не ври! Кто проболтался?!

– Никто не проболтался, Виктор Сергеевич. Я давно знаю про эту теорию, она меня преследует.

– Как она может преследовать, если она