— Я бы тоже сомневалась. Зачем защищать тех, кто ненавидит тебя? — вздохнула и покачала головой. Даже примерно не представляю насколько сейчас тяжело моему волку. Только вот, боюсь, что в данном случае я ничем не смогу ему помочь.

— Если котёнок царапается, неужели ты не вытащишь его из воды? Оставишь, зная что он утонет? — с едва уловимыми нотками ехидцы в голосе, начала наставлять меня жрица. Вот теперь, в принципе, я готова была поверить в то, что эти женщины не просто так составляют в этом мире отдельную касту.

— Нет. — Ответила коротко, больше желая сейчас послушать её, чем делать какие-то умозаключения.

— А если твой ребенок разобьет вазу, ты избавишься от него? 

— Нет, конечно. Я понимаю, к чему вы клоните. Стая это своеобразная семья и отказаться от нее большой грех! — Я даже мысленно закатила глаза от собственных слов. На зубах скрипит от такого пафоса. — Но, если ребёнок вырос и хочет жить собственной жизнью, я же не вправе его держать.

— А если ребёнок ещё маленький и это ему только кажется, что он готов к самостоятельной жизни?

— Тогда нужно убедить его, что он не прав… — вздохнула я и невольно поджала губы, понимая всю трагичность ситуации.

Как бы Дасар не стремился исполнить свой долг и начать вести стаю к процветанию, пока они сами этого не захотят — результата никакого не будет.

А им кажется, что Ниита подарит мир и покой этому месту. Как бы ни так…

— Они чувствуют силу отступницы, им передаётся её самоуверенность. К тому же, она из этого мира, а ты нет. В данном случае они считают, что из двух зол выбирают меньшее, только забывают, что оно более долговременное. — Она снова ответила на не заданный мною вопрос.

— Как вы это делаете? — спросила, скрестив руки на груди. Старуха как раз остановилась у очередной двери, чёрной и окованной каким-то металлом, по цвету похожим на глину.

— А что я такого делаю? Это подземелье переполнено душами… — она вставила ключ и провернула его с двумя резкими щелчками. — Душами тех, кого пытали здесь до прихода стаи. Они слышат твои мысли, а я слышу их.

— Пытали? То есть храм был построен задолго до того как здесь появились первые волки? — я потерла виски, потому что у меня снова разболелась голова и вообще состояние было такое, как будто бы… Словно потолок давил на меня, а из стен торчали острые шипы.

— Смотри. — Она жестом пригласила заглянуть меня в открытую комнату.

Я невольно сглотнула, буквально кожей чувствуя, что ничего хорошего там не увижу...

Каролина Таран

Действительно, ничего хорошего за дверью не оказалось. Меня ждал отвратительный вид на средневековую пыточную: колья, крючки, башмачки, растяжки… Но главным было не это. 

Стены. Они были сплошь увешаны сушеными ушами: привычными для меня человеческими, заострёнными эльфийскими, мохнатыми волчьими, зелёными орочьими, удлиненными чешуйчатыми, наверное, нажьи… Такая крайне впечатляющая коллекция. Более тысячи пар…

Комок подкатил к горлу, а на глаза навернулись слёзы. Страшно даже представить скольких разумных существ здесь пытали, сколько поломали жизней и сколько забрали…

— Зачем вы привели меня сюда? — спросила я у жрицы и сама не узнала собственный голос. Севший, хриплый и дрожащий.

— Чтобы ты знала. Ты должна знать нашу историю и понимать, что мы охраняем и что скрываем. Так уж вышло, что когда первые волки пришли на эти земли, здесь царил хаос. Междоусобные войны, захватнические, ради забавы… Здесь жили по праву сильного, давили слабых и считали их грязью. — Старуха покачала головой и закрыла передо мной дверь. — Хватит, думаю ты уже насмотрелась. Так вот, если оставить стаю без контроля, то эти времена очень быстро вернутся. Именно поэтому уже очень много лет правит династия фыр Муун, именно поэтому были придуманы испытания, чтобы будущий вожак был чист сердцем и помыслами. Всё в этой жизни имеет свой смысл, девочка. Дасар ещё молод и горяч, он не готов быть вожаком, но у него есть все качества, чтобы достойно править своим народом. Сейчас он слаб и беззащитен, даже несмотря на всю его силу и мудрость, которые в него вложили отец и бывшая верховная алада. Как бы это странно ни звучало, но сила мужчины всегда заключалась в женщине и очень многое зависит от того, кто находится с ними рядом. Ты чужая для этих мест, но в тебе есть задатки лидера и ты чувствуешь, живешь по законам сердца, а не разума…

— Нет, вы не правы. — Покачала я головой, прервав ее размышления. — Я живу по законам, привыкла соблюдать их и следить за их исполнением. Я адвокат, а не королева. Мне всё это неинтересно: власть, войны, междоусобицы… Я просто хочу спокойно жить и любить.

— Так не получится. — Возразила старуха. — Если ты хочешь быть с этим мужчиной, то тебе придётся выбирать, придётся переделать себя и стать такой, как этого требуют наши обычаи и велит наш закон. Нельзя быть собой, когда на твоих плечах лежит судьба целого народа, а возможно даже не одного. Ты ведь не останешься стоять в стороне, полезешь за справедливостью и будешь пытаться освободить людей из рабства? 

— Буду… — невольно сжала кулаки и нахмурилась, не понимая к чему она клонит. 

— Так вот, слушай и запоминай: если ты не хочешь проходить испытания... А мы обе понимаем, что не хочешь, то ты должна кое-что сделать. — Она замолчала, явно давая мне время подумать и дать ответ.

— Что я должна сделать? — спросила, уже понимая, что это будет не менее опасно, чем участвовать в испытаниях, предлагаемых советом.

— Ты должна стать волчицей! — сказала старуха, очень внимательно изучая мою реакцию.

Конечно, моя челюсть поползла вниз, стремительно поползла и останавливаться явно не собиралась. Пришлось поднять её волевым усилием и задать очередной вопрос:

— То есть это непросто, но возможно? 

— Верно, — жрица кивнула и улыбнулась. — Только этого нужно действительно хотеть. Вторая ипостась это великий дар и не каждому дано получить его. Если ты не справишься, ты умрёшь.

— Ой, я это слышу постоянно, с того самого момента, как попала в этот мир. Любой мой шаг может стоить жизни, так к чему упираться и пытаться что-то изменить? Особенно, если я не властна над этим.

— Нет, тут ты не права. Вся наша жизнь это борьба. Будь-то борьба с голодом, с холодом, с ветром или течением… Каждый наш шаг это выбор. Мы можем пойти прямо, назад, направо или налево, а можем вообще остаться стоять на месте. И любое из этих действий приведет к какому-нибудь результату. Только от нас зависит, какой выбор мы сделаем, а вот от этого выбора уже могут зависеть и другие.

— Как-то противоречиво получается, — пожала я плечами и оперлась на стену, потому что стоять дальше становилось всё сложнее. Рейши недовольно фыркнула, прижатая к груди и поерзала, укладываясь поудобней. — Мы делаем выбор за себя, но от этого может зависеть кто-то другой. Где тогда логика?