XIV обманул де Витта, по смерти которого ван ден Энден переселился из Амстердама в Париж, все-таки надеясь на поддержку короля, однако Людовик обманул и его надежды. Как республиканец и сторонник безусловной свободы совести, он не мог пользоваться расположением Людовика и вскоре понял враждебную политику короля относительно Голландии. Открыто проповедовать свои принципы он не мог, но сошелся с Латреомоном, человеком энергичным, храбрым и притом недовольным. Переговорив с ним несколько раз, ван ден Энден решился написать письмо губернатору Испанских Нидерландов де Монтере, в котором просил его назначить ему свидание для совещания о заговоре против Людовика XIV.

Сначала для заговорщиков все шло хорошо: ван ден Энден мало-помалу устроил дело так, что Голландия вошла в союз с недовольными во Франции и намеревалась провозгласить Нормандию независимой республикой, а Латреомон избрал эту провинцию театром своей деятельности.

Были и другие участники заговора: 1) нормандский дворянин де Прео, принявший участие в этом деле из угождения своему дяде Латреомону. Первый из них должен был склонять нормандских дворян к принятию участия в этом деле; 2) вдова маркиза де Виллара, принявшая участие в этом деле из любви к де Прео.

Де Монтере желал, однако, чтобы кто-нибудь был главой этого заговора, и Латреомон обещал для этого Рогана, но последний колебался. Выше было рассказано о встрече Латреомона с Роганом, когда последний возвращался из Версаля, и о том, что последний оказался в доме ван ден Эндена. При этом свидании Роган согласился наконец стать во главе заговора.

В числе учеников ван ден Эндена был один по имени Жером дю Козе де Назель. Прилежно посещая филологические лекции ван ден Эндена, он втерся к нему в доверие, таким образом узнал от него о заговоре и написал королю письмо, в котором выдал своих друзей. Алчность, низость и страх руководили им в этом деле.

Ничего не подозревая, Роган через два дня после этого письма был в Версале, чтобы присутствовать на приеме папского нунция, и в тот же самый день был там арестован. Его заключили в Бастилию. После ареста Рогана было сделано распоряжение арестовать и Латреомона, находившегося в Руане. Когда Бриссак, исполнитель этого приказа, явился к Латреомону, последний, схватив два пистолета, прицелился в него, но пуля попала в одного из сопровождавших его людей, сам же Бриссак ловко увернулся, но Латреомон пал жертвой недоразумения, происшедшего при этом. Вот как это произошло. Когда Бриссак увидел, что Латреомон в него целится, он сказал ему «стреляй», желая показать, что не боится этого. Один же из солдат, сопровождавших Бриссака, принял это за отданное ему приказание и выстрелил в Латреомона. Падая, Латреомон пробормотал: «Право, я умру по-солдатски».

Его стали допрашивать, но он ничего не отвечал. Ему пригрозили пыткой. Чтобы его оставили в покое, он объявил, что напишет то, что хочет сказать. Ему дали бумагу, ожидая важных признаний, но он написал следующее: «Я ничего не имею вам сказать и не сказал, чтобы был виновен, страха я никогда не знал, и вашими угрозами вы ничего от меня не добьетесь».

Вскоре после того Латреомон умер, так ничего и не сказав.

На другой день были арестованы по этому же делу ван ден Энден, де Прео и госпожа де Виллар. Всех трех заключили в Бастилию, и начался процесс.

Подсудимых каждое утро приводили из Бастилии в арсенал для допроса, но предварительно ставили там мушкетеров.

Ван ден Энден первый предстал для допроса. Король приказал обходиться с ним с наибольшей суровостью. «С этим дураком», – сказал он. Начали действовать вкрадчиво и прибегая к инсинуациям. Де Роган отвечал, что он не понимает, о чем ему говорят, и что ему нет никакого дела до обвинений и мнимых разоблачений, сделанных Латреомоном и ван ден Энденом.

Де Прео не назвал ни одного из участников заговора, а госпожа де Виллар признала только восемь писем, написанных ею молодому человеку, в которых речь шла о заговоре. Король пришел в ужас, увидев, что ничего не может открыть, и тогда прибегнул к такой мере, которая заставила де Рогана сознаться во всем. Король отправил к нему Лювуа, который обещал Рогану помилование, если только он откроет то, что ему известно о заговоре.

Это была ловушка, чтобы раскрыть дело. Де Роган, поверив королевскому слову, сознался в своих сношениях с Латреомоном, мало говорил о ван ден Эндене и ничего не сказал ни о госпоже де Виллар, ни о де Прео. Он напомнил судьям о формальном обещании Лювуа и короля, но молчание было ему ответом. Тем не менее он верил королевскому слову и на суде сказал все, что от него требовали. Если бы он по-прежнему ничего не рассказывал, то спас бы жизнь и себе, и, возможно, своим сообщникам. Против него, собственно, не было ни одной улики, им не было написано ни одной строчки, не было нигде ни одной его подписи, и никто из свидетелей не указал на его сношения с обвиненными.

Правда, что некоторыми показаниями подтверждалась его причастность к этому делу, но не было ни малейшего указания на исполнение замысла.

Де Роган сам себя выдал, и к нему, кроме Лювуа, был еще послан священник Бурдалу, игравший при этом роль доносчика.

Ван ден Эндена нельзя было поймать на такую уловку, потому что со времени заключения его в Бастилию он был убежден, что ему грозит казнь, и не рассчитывал ни на какую милость.

Наконец суд приговорил всех четверых к смертной казни, но с той разницей, что ван ден Энден был присужден к виселице, а остальным решено было отрубить голову. Кроме того, решено было всех их, за исключением маркизы де Виллар, подвергнуть предварительно пытке, чтобы получить более полные показания об их сообщниках.

Во Франции в течение всего длинного периода, называемого Средними веками, и до конца XVIII в. существовали разного рода пытки. Пытки, которым подвергали обвиняемых в каком-либо преступлении, назывались questions. Question prèparatorie называлась пытка, которой подвергали подсудимого во время следствия, чтобы вынудить признаться[46]. Но если человек выдерживал эту пытку, то это все-таки не защищало его от того, чтобы в конце концов он не был осужден.

Question préalable называлась пытка, которой подвергали людей уже присужденных к смертной казни перед исполнением приговора, чтобы принудить их к выдаче сообщников или каких-либо обстоятельств, касавшихся дела.

Что касается question préparatoire, то этот род пыток был отменен во Франции эдиктом Людовика XVI от 24 августа 1780 г., а question préalable было отменено уже во время революции.

Странно, что