Я вспомнил синее небо и постоянное ощущение голода,настоящего голода – по хлебу и мясу, и чувство опьянения хорошим вином. Яподумал о Николя, моем смертном друге, которого очень любил, – как жехолодно было в нашей мансарде! Мы с Ники спорили, совсем как сейчас с Дэвидом!Как давно все это было!

Казалось, мое долгое существование с тех пор былонепрекращающимся страшным сном, захватывающим кошмаром с великанами,чудовищами, жуткими отвратительными масками, скрывающими лица тех, кто угрожалмне из вечного мрака. Я дрожал. Я плакал. «Стать человеком, – думаля. – Снова стать человеком!» Возможно, я произнес это вслух.

Меня испугал неожиданный приглушенный смешок. Где-то втемноте прятался ребенок, маленькая девочка.

Я обернулся и был почти уверен, что увидел ее: серая фигуркаметнулась по дальнему проходу к боковому алтарю и исчезла. Едва слышные шаги.Но это, конечно, какая-то ошибка. Никакого запаха. Никого нет. Просто иллюзия.

– Клодия! – тем не менее крикнул я.

И ко мне резким эхом вернулся собственный голос. Разумеется,собор пуст.

Я вспомнил слова Дэвида: «Ты совершаешь очередную чудовищнуюошибку!»

Да, я уже совершил не одну чудовищную ошибку. К чему отрицать?Множество страшных, ужасных ошибок. Меня окутала атмосфера недавних снов, но незахватила меня целиком, а лишь оставила легкое ощущение ее присутствия. Что-тосвязанное с масляной лампой и ее смехом…

Я опять подумал о ее казни – вентиляционный колодец скирпичными стенами, надвигающееся солнце… Какая же она была маленькая! К этоймысли примешивалось воспоминание о боли, пережитой в пустыне Гоби, и я большене мог этого выносить. Я вдруг обнаружил, что застыл со скрещенными на грудируками, но при этом дрожу с ног до головы, как будто меня ударило током. Ноона, конечно, не страдала. Конечно, для такого хрупкого маленького существа всепроизошло мгновенно. Прах к праху…

Как мучительно думать об этом! Нет, не эти времена мнехотелось вспоминать, как бы долго я ни сидел в Кафе де ла Пэ и каким бы сильнымсебя ни воображал. Мне хотелось вспомнить тот Париж, который я знал еще доТеатра вампиров, когда был живым и невинным.

Я еще постоял в темноте, устремив взгляд на высокие иширокие арки. Как прекрасен этот поистине божественный собор – даже сейчас,когда за стеной ворчат автомобили. Он подобен лесу, созданному из камня.

Я послал ему воздушный поцелуй, совсем как до этого Дэвиду.И отправился в далекий путь – домой.

Новый Орлеан.

Я прибыл сюда ранним вечером, поскольку двигался впротивоположном вращению Земли направлении и вернулся назад во времени. Началсясезон сильных ветров с севера, было холодно и морозно, но пока еще не слишком.На небе – ни облачка, только маленькие и очень яркие звезды.

Я немедленно отправился в свою квартирку во Французскомквартале, которая, несмотря на весь свой блеск, расположена отнюдь не высоко,на самом верху четырехэтажного здания, выстроенного задолго до Гражданскойвойны. Из нее открывается очень приятный вид на реку и на два моста-близнеца, ав открытые окна доносится шум из вечно набитого веселыми людьми Кафе дю Монд иоживленных магазинчиков на прилегающих к Джексон-сквер улицах.

Мистер Раглан Джеймс собирался встретиться со мной лишьследующим вечером. И несмотря на снедавшее меня нетерпение, я пришел к выводу,что обстоятельства складываются весьма удачно, ибо хотел немедленно повидатьсяс Луи.

Но сначала я насладился вполне смертным комфортом – принялгорячий душ и облачился в свежий костюм из черного бархата – очень нарядный иодновременно простой, похожий на тот, что я носил в Майами, – и паручерных ботинок. Не обращая внимания на усталость – в Европе в это время я быуже спал под землей, – я отправился на прогулку по городу, совсем какобыкновенный смертный.

Сам не знаю почему, я специально сделал крюк, чтобы пройтимимо старого дома на Рю-Рояль, где мы жили с Клодией и Луи. На самом деле япоступал так довольно часто, но не позволял себе задумываться об этом, пока непроходил половину пути.

Здесь, в очаровательной квартирке наверху, наша маленькаяобщина просуществовала более пятидесяти лет. Этот фактор непременно следуетпринимать в расчет всякий раз, когда меня корят за совершенные ошибки, –неважно, упрекаю ли я себя сам или это делает кто-то другой. Признаюсь, ядействительно создал Луи и Клодию и сделал это для себя и ради себя. Тем неменее наше сосуществование приносило удивительную радость и удовлетворение,пока Клодия не решила, что за свои деяния я должен поплатиться жизнью.

Комнаты были забиты всевозможными украшениями и предметамироскоши, какие только можно было раздобыть в те времена. Мы держали карету,нескольких лошадей в конюшне по соседству; за домом, в противоположном концедворика, жили слуги. Но старые кирпичные постройки давно утратили былой блеск,никто ими не занимался, в квартире в последнее время никто не жил, заисключением, возможно, призраков – кто знает? – и магазин на первом этажесдали в аренду книготорговцу, который не удосуживался даже стереть пыль с книгв витринах и на полках. Изредка он доставал мне необходимую литературу –исследования историка Джеффри Бертона Рассела, посвященнные природе зла, иличудесные философские труды Мирчи Элиаде, а также коллекционные издания моихлюбимых романов.

Старик был у себя, он читал, и я несколько минут наблюдал заним через стекло. Как отличаются жители Нового Орлеана от остальныхпредставителей американского мира! Для этого седовласого человека прибыли неимели значения.

Я отступил на пару шагов и поднял глаза к чугунным перилам.Я вспомнил о беспокойных снах – масляная лампа, ее голос… Почему Клодиянеустанно преследует меня – раньше ведь такого не было?

Закрыв глаза, я вновь услышал, как она обращается ко мне, нослов не понимал. Уже в который раз я принялся размышлять о ее жизни и смерти.

Исчезла навсегда маленькая лачуга, где я впервые увидел еена руках у Луи. То был зачумленный дом. И войти в него мог только вампир.Никакой вор не посмел бы украсть даже золотую цепочку с шеи ее матери. Какстыдился Луи, что выбрал в качестве жертвы крохотную девочку! Но я его понял.Не осталось и следа от старой больницы, куда ее впоследствии поместили. Покакой узкой улице нес я этот теплый смертный сверток, когда Луи бежал за мной,умоляя сказать, что я собираюсь делать?

Я вздрогнул от неожиданно резкого порыва ветра.

Примерно в квартале от меня, в барах на Рю-Бурбон, хриплозвучала музыка. Перед собором прогуливались люди. Поблизости смеялась женщина.Темноту пронзил звук автомобильного рожка. Раздался едва слышный звоноксовременного телефона.