Но Слабые Животы убили ее. И теперь его душа связана навсегда. Я говорил ему, что надежды нет! Заклятие можно снять только в том месте, где его наложили. И только – родным по крови его матери колдуном! А какой колдун состоит в родстве с солнцем?

У Торака мысли вихрем закрутились в голове.

Когда Наигинн силой заставит Ренн снять заклятие, она станет ему не нужна. Он ее убьет.

– Расскажи, как найти этот Остров.

Марупай весь поджался:

– Не могу.

– Ты должен!

– Я не могу рассказать, как его найти! Словами не смогу! Мой сын в опасности. Я сам покажу тебе это место.

Глава 22

– Я слышу, как Остров зовет меня, – сказал Наигинн.

А Ренн слышала только плеск волн и звук весла, рассекающего воду. И все эти звуки заглушал туман. Над ними, куда ни посмотри, нависали громадные льдины. Солнце опускалось все ниже и окрашивало туман в красный цвет. Наигинн плыл между льдинами, а они постепенно темнели от бледно-лилового к холодному как лед темно-голубому.

Наигинн, облизнувшись, попробовал на вкус полумрак.

– Ночь Первой Темноты. Скоро наступит зима, и лед проглотит солнце.

Огромные льдины остались позади. Лодка скользила между мелкими дрейфующими льдинами, которые были похожи на осколки упавшей с неба луны.

«Это Край Мира», – подумала Ренн.

Ныли связанные за спиной руки. Повязка Торака впивалась в запястья. Пнуть Наигинна ногой, чтобы он упал за борт, – это все, что она могла придумать. Но тогда лодка может перевернуться, и она тоже упадет в воду и утонет.

– Вот он! – крикнул Наигинн. – Остров, где я родился!

Ренн видела только скрытую туманом гряду облаков на горизонте. У нее сжалось сердце. Это не облака, это лед, замерзшая гора, которую Всемирный Дух опрокинул на землю.

Наигинн торжествующе завопил и принялся размахивать веслом над головой.

Пока он плыл к Острову, Ренн слышала звон льда и шум водопадов. А потом вдруг гора обдала их ледяным дыханием и принялась подкидывать лодку, словно лист над водой. Ренн от холода застучала зубами, а Наигинну было все равно – холод его только радовал.

– Я становлюсь сильнее! – кричал он.

Вокруг поднимались ледяные утесы, с них обрушивались в Море водопады. С противоположной стороны горы Ренн увидела подернутые туманом мысы, а за ними – красное свечение.

Она вспомнила, как Танугеак рассказывала об израненной земле, где из открытых ран вырывается огонь Иного Мира, и только духи давно умерших маммутов не дают демонам вырваться на волю…

Наигинн, не ведая страха, заплыл в холодную ледяную тень горы. Ренн задрала голову и увидела отвесный склон горы, похожий на изрезанное глубокими морщинами лицо, и огромную разинутую пасть, темную и бездонную, как небо посреди зимы. Клыки-сосульки были высокими, словно деревья, и пасть изрыгала в Море потоки гнева.

– Меня создали в этой пещере, – гордо сказал Наигинн. – Здесь ты снимешь заклятие, и я стану свободным.

Клык-сосулька с грохотом сорвался вниз, к небу взметнулся фонтан воды, поднявшаяся волна ринулась на лодку. Наигинн радостно завопил и свернул с ее пути.

Отвага покинула Ренн. Когда ей было всего семь зим, лед убил отца, и с тех пор он дважды пытался убить и ее: один раз – когда она сражалась с Пожирателями Душ на Дальнем Севере, а второй – во время снежной бури в Лесу. Она чувствовала, что если войдет в эту пещеру, то уже никогда из нее не выйдет. Гора «сомкнет челюсти», и ее души останутся в капкане вечной темноты.

Ледяной ветер стих так же внезапно, как и поднялся. А когда они выплыли на спокойную воду в небольшом, окруженном блестящими черными скалами заливе, Море стало молочно-зеленым.

– Я никогда не войду в эту пещеру, – сказала Ренн.

Наигинн рассмеялся:

– У тебя нет выбора.

– Ты видел, как упал лед. У тебя могут быть души демона, но тело – смертного, такое же, как у меня. Если попробуешь туда войти, тоже умрешь.

– Я знаю, где другой вход.

Наигинн вытащил Ренн на берег, бросил ее там и пошел за лодкой. Оба знали, что ей некуда бежать.

В воздухе витал грязный дым и запах тухлых яиц, как от кровавика. Глядя на изрезанные глубокими трещинами скалы, Ренн представила гигантов, пытающихся вырваться на свободу, связанных и ослепленных. Откуда-то издалека доносился и сам себе вторил низкий рев.

Это рычит ледяная гора или демон рвется из Иного Мира?

Никогда в жизни Ренн не чувствовала себя такой одинокой. Рип и Рек бросили ее, а Торак и Волк принадлежали к другому миру. С того мгновения, как этот остров появился в ее поле зрения, Ренн не видела ни одного тюленя, ни одной рыбы, или птицы, или даже травинки.

В таком месте не могут обитать живые существа. Это – логово демонов и призраков.

И, несмотря на все это, с усилием встав на колени, Ренн вдруг спросила себя: «А как бы на моем месте поступила Сешру?»

Вернулся Наигинн. Он рывком стянул с Ренн башмаки и забросил их на мелководье. Заметил привязанный к щиколотке нож и забрал его. Обыскал Ренн и убедился в том, что у нее не осталось другого оружия. Наткнулся на мешочек с целебными снадобьями.

– Осторожнее, – предупредила Ренн, – это может понадобиться, чтобы снять с тебя заклятие. И мешочек с приспособлениями для шитья тоже может пригодиться.

– Попробуешь меня обмануть, я узнаю, и тебе не поздоровится.

– Не стану я тебя обманывать.

Наигинн схватил свисток из утиной кости, который висел у Ренн на шее.

– Это тоже может мне понадобиться, – сказала она.

– Зачем? Что с этим можно делать?

– Вызывать духов, так что лучше не трогай.

Колдовство было единственным, в чем она превосходила Наигинна. Она могла колдовать, а он – нет.

– Чтобы снять заклятие, мне кое-что потребуется, и я должна это собрать.

– Я тебя не развяжу.

– Тогда тебе придется сделать это за меня.

Какое-то время Наигинн стоял и нервно сжимал и разжимал кулаки.

– Что тебе понадобится? – наконец спросил он.

Где-то в сознании Ренн мелькнула еще одна смутная мысль. Она вспомнила маску с двумя лицами, которую видела на стойбище Вайго.

– Пучки бурых водорослей. Устричная или какая-нибудь двустворчатая ракушка. Самая круглая и белая, какую только сможешь найти.

– Зачем тебе такая? – с подозрением спросил Наигинн.

– Наша мать заперла твои души демона за невидимой маской. Мне придется обратиться в ворона и проклевать эту маску.

– А ракушка зачем?

Ренн теряла терпение.

– Затем, что круглая белая ракушка похожа на