Марупаем из виду, а потом белые лапы тумана потащили его за собой…

Волк ткнулся холодным носом в руку Торака и вернул его в настоящее. Шерсть на загривке встала дыбом.

Торак спросил, не почуял ли он белых медведей.

«Нет медведей, нет волков. Странная добыча. Где мы?»

Торак слышал плеск волн о камни и звон дрейфующих льдин, которые ударялись друг о друга, но шум водопадов не давал услышать ледяную гору.

У Торака свело живот.

Неужели ветер унес их настолько далеко?

* * *

Подъем становился все круче. Торак слышал только скрип одежды и клацанье когтей Волка по камням.

Туман постепенно из белого становился серым. Солнце впервые уходило спать, а значит, зима была уже близко.

Волк растворился в полумраке. А Торак чуть ли не на ощупь шел вперед и понимал, что каждый следующий шаг грозит падением с Края Мира.

Может, Наигинн уже получил то, что хотел, и сбросил Ренн в бездну…

Скалы стали ниже, туман понемногу рассеивался, и Торак услышал плеск воды. Волк бегал вдоль ручья и обнюхивал илистые берега.

«Странная добыча».

Торак замер на месте. Глаз охотника подсказывал, что в грязь втоптано что-то большое, но он не видел следов копыт или лап.

Он нашел прилипший к валуну клок шерсти. Вытянул волос длиной с руку. В верхней части валун был гладким, словно вылизан. Торак видел такое в Глубоком Лесу, там, где бизоны чесались боками и спинами о валуны. Вот только ни один бизон не оставил бы такой след. Здешнее существо было высоким, как два вставших друг другу на плечи взрослых человека.

Волк обнюхивал неглубокий след в грязи. Этот след был размером с бубен колдуна, не меньше. Торак присел рядом и внимательно его осмотрел. От увиденного по спине побежали мурашки. Четыре округлых вмятины – точно следы пальцев. Торак вспомнил изображения маммутов на стене убежища Нарвалов.

Он заметил еще несколько больших округлых следов. Шаги маммутов были такими широкими, что Торак едва мог допрыгнуть от одного к другому. Духи не оставляют следов. Маммуты, которые здесь наследили, были еще живы.

Туман разорвал жуткий крик. Торак переглянулся с Волком.

Этот крик был похож… похож на рев крупного оленя или лося или на звук, который извлекают люди племени Ворона, когда дуют в рог из березовой коры, только намного громче.

Торак с Волком опасливо поднимались по течению ручья. Где-то в тумане они могли столкнуться с самым большим существом на земле, о таких Торак никогда даже не слышал.

Волк что-то учуял, заскулил, потом зарычал и широкими прыжками бросился вперед. Торак побежал следом, туман вдруг рассеялся, и он оказался под ярко-голубым безоблачным небом.

Внизу простиралось бесконечное море зеленой, колышущейся на ветру травы. Торак, не веря глазам, смотрел на стада северных оленей и мускусных быков. По берегам сверкающих рек росли остролистые ивы, а где-то вдалеке сверкала ледяная гора.

У Торака свело кишки – он понял, что это означает. С этой стороны гора посылала ручьи, чтобы поить зеленые равнины, но с другой стороны, с которой он подплывал к Острову, она рычала на Море и показывала жуткие синие скалы.

Ветер унес его гораздо дальше вдоль берега, затащил на другую сторону от Горы… А Ренн, если она еще была жива, осталась на противоположной.

* * *

Волку показалось, что он услышал воронов, которые принадлежали его стае, но потом они перестали каркать.

Он побежал, оставив Большого Бесхвостого позади, наслаждался мягкой травой под лапами и проплывающими перед носом запахами самой разной добычи. Он и думать забыл о том, что они идут к Большой Твердой Холодной. Ветер повернул в другую сторону, Волк больше не слышал, как она рычит, не чуял демонов или горящие камни.

«Где ты?» – завыл вдалеке Большой Бесхвостый.

«Здесь!» – завыл в ответ Волк.

Он еще видел бредущего по траве брата по стае, но тот его не видел, потому что зрение у него было не такое острое.

Путь преградило стадо северных оленей. Один самец задрал голову и заревел, но остальные видели, что Волк не охотится, и спокойно отошли в сторону, не мешая ему бежать дальше.

Он снова услышал карканье воронов. Душа радостно подпрыгнула. Это точно были вороны из его стаи!

А потом ветер принес звук, который Волк никогда прежде не слышал. Гул, похожий на раскаты грома, только ниже, мягче и медленнее, словно земля о чем-то говорила сама с собой.

Волк слышал, что голосов много и каждый выражает какие-то чувства. Эти чувства укололи Волка, они были ему знакомы, все, как в его стае, – желание играть, нетерпение, любопытство, любовь. Волк громко заскулил от тоски по подруге и волчатам.

Но гул шел от незнакомых Волку существ, и он перешел с бега на медленную трусцу.

Он добежал до Быстрой Мокрой и кучам навоза на берегу. Принюхался. Навоз оставила незнакомая добыча, причем такая большая, что Волк не рискнул бы охотится на нее в одиночку. Чтобы скрыть свой запах, он старательно извалялся в навозе.

Надо было предупредить Большого Бесхвостого, который так отстал, что Волк его уже не видел.

Завыл: «Где ты?»

Ответа не было. Только Быстрая Мокрая, урча, перекатывалась по камням, и ветер стонал в траве.

Глава 25

«Где ты?» – выл Волк.

Торак открыл рот, чтобы ответить, и тут же закрыл. Берега реки были высокими, за них не заглянешь, а там мог укрываться кто угодно, хоть мускусный бык, хоть белый медведь. Или маммут.

Весь день он размеренным быстрым шагом шел вверх по ручью, но ледяная гора не приблизилась, а когда холмы стали выше, он и вовсе потерял ее из виду.

Один раз он заметил белую сову, которая наблюдала за ним, сидя на каменном уступе.

«Не дай Наигинну навредить Ренн, – взмолился Торак, обращаясь к стражу Дальнего Севера. – Я сделаю все, что захочешь, только не дай ей навредить».

Постепенно река стала шире и мельче. Противоположный берег был крутым и каменистым, но на пологом берегу, где шел Торак, росли ивы и острец.

Мелководье истоптали огромные следы. Торак прикинул, что взрослых особей, которые их оставили, было несколько, и с ними шел детеныш. В одном месте детеныш соскользнул, когда забирался на берег, потом поднялся и побежал за взрослыми.

Возвращаясь от реки на равнины, стадо вытоптало в осоке широкую полосу и оставило горы зеленоватого навоза. Навоз пах как лошадиный. Торак надеялся: это означает, что маммуты не едят