ответ кольцо обдало меня холодом с ног до головы. На пороге стоял отец.

— Что ты здесь делаешь?

И хотя выражение лица графа де Бальмен не сулило ничего хорошего, я не растерялась:

— Живу.

— Продолжаешь практиковаться в остроумии? — он подошел ближе, взял меня за плечи и мягко, но настойчиво отодвинул в сторону. Внимательно осмотрел граммофон и закрыл глобус.

— Тебя ждет Аннабель, — чтож, мне дали возможность ретироваться без потерь и лишних вопросов, я ею воспользуюсь. — И, Элиза… — я остановилась в дверях, вопросительно глядя на отца. — Постарайся на этот раз ее не разочаровать.

В малой гостиной меня действительно ждали.

Рузалия, мачеха и… свадебное платье. Если бы не обстоятельства моего замужества, я бы непременно восхитилась искусной работой портнихи.

Кружево цвета топленого молока от треугольного лифа переходило на рукава и спину. Тонкую талию перехватывал вышитый жемчугом пояс, а подол платья из парчи того же цвета, что и кружево, трапецией расходился к полу, оставляя за собой длинный шлейф.

На уговоры и переодевание ушло почти полчаса. Еще столько же, чтобы застегнуть на спине ряд из пятидесяти девяти атласных пуговок.

— Ты прекрасна, душа моя…

Я посмотрела на свое отражение в зеркале. Аннабель была права. Так прекрасна, что хотелось плакать.

— Снимите его… — голос подвел. Я потянула за высокий ворот, что душил меня, словно змея, и кружево затрещало. — Прямо сейчас! Снимите с меня это чертово платье!

Выбравшись из плена кружевов и чужих ожиданий, я убежала в свою комнату и там разрыдалась. У меня было не так много времени, чтобы оплакать свою прошлую жизнь — до дня рождения и моей свадьбы оставалась неделя.

ГЛАВА 25

Сегодня в поместье де Бальмен было как никогда шумно и многолюдно.

Слуги сновали по коридорам, маршировали под окнами, перекрикивались у конюшни. И даже с кухни на том конце дома доносился гул разрозненных голосов.

Мне было все равно.

Ночь без сна, проведённая в бесплотных попытках найти выход из капкана, в который я угодила, забрала последние душевные силы. Апатия поглотила разум и даже присутствие ненавистного кота, который снова явился без приглашения и теперь с невозмутимым видом наблюдал за служанками, что безуспешно пытались меня растолкать, не трогало.

Я трижды посылала Сиззи и Роззи в места не столь отдаленные, но приказ графини мешал им отправиться в заданном направлении. А я пряталась ото всех под одеялом и обливалась слезами, просматривая на телефоне видео и фото своей старой жизни.

Первые бумеранги, сделанные на новый телефон, вырезки из совместных эфиров с Пашком и Беном, коллажи с наших посиделок в Маке, мама с Яшей на руках и моя уютная, хоть и небольшая, комната, украшенная к Хэллоуину.

Как же я скучала!

— Леди Элиза, ванна готова… пожалуйста, позвольте нам подготовить вас к празднику.

— Оставьте меня в покое! — рычала я в ответ на уговоры близняшек и от отчаяния кусала угол подушки .

Наконец, они не выдержали и ушли. Я почувствовала, как просел край кровати с одной стороны и подумала, что пришла Аннабель, но это был Яша. Он перешагнул через меня, как через незначительное препятствие, и уселся на подушку рядом.

Мяукнул раз другой, но я только плотнее подоткнула одеяло. Не хватало еще остаться без глаз, когда этот уродец решит вцепиться мне в волосы и выгнать из постели.

Но Яша заурчал.

Как трактор внушительных размеров. С гортанными переливами и вполне различимым мурлыканьем. Я обалдела. Отодвинулась от него на расстояние вытянутой руки и приподняла край одеяла.

Мамин кот был похож на сфинкса, только с носом и без уха.

Зеленые глаза с узким вертикальным зрачком внимательно наблюдали за мной, а кончик хвоста ходил из стороны в сторону. Такт его движений завораживал. Словно почувствовав, что я на крючке, Яша распластался на подушке и только его пушистых хвост, как камертон, продолжал дергаться из стороны в сторону.

Что-то предпринимать было поздно. Уставший разум потускнел и я провалилась в сон.

Ты уезжаешь сегодня, улетаешь опять.

Я не подам виду, что больно, я тебя буду ждать.

Как за мной ты скучаешь, продолжай мне писать.

Ты всё и так понимаешь, я тебя буду ждать

Я в тебе нашел абсолютно все,

Все, что надо мне, и чуть-чуть еще…

В воздухе пахло цветущей вишней и дешевыми духами. Девочки группками стояли по краю танцпола, а мальчишки, по двое и трое громко разговаривали и смеялись.

Такие смелые на озере днем, когда нужно было столкнуть кого-то из девчонок в воду или обрызгать тех, кто загорал на берегу. И такие смешные, когда в сумерках летнего вечера пытались найти толику храбрости, чтобы пригласить на танец ту, что понравилась.

Владу не нужно было притворяться смелым и крутым. Он всегда таким был. И когда флиртовал со мной в столовой, и когда шел через танцплощадку, чтобы первым пригласить на танец.

Играла песня нашего лета, его руки лежали на моей талии, а губы были так близко, что я видела одинокий темный волосок над верхней губой, что пропустила бритва.

Но даже это не могло принизить его в моих глазах. Танцующих было немного и мы двигались так, как нам хотелось. Я чувствовала, что этот вечер обязательно закончится первым поцелуем и предвкушала, как мягкие губы мальчика, который мне нравился, коснуться моих.

Но песня закончилась и Влад с улыбкой победителя обернулся на друзей, что мялись у края площадки. Потом буркнул мне что-то незначительное типа “спасибо за танец”, и ушел.

Разочарованная, я тоже вернулась к своим.

Ди джей поставил новый трек, на этот раз зажигательный и шальной, и площадка для танцев мигом заполнилась ребятами. Подружки завизжали, узнав модный хит, и потянули меня танцевать.

Я не понимала, почему Влад оставил меня после первого танца, и от этого было грустно, но не настолько, чтобы испортить общее впечатление от вечера. Потому что иногда я ловила на себе его взгляд (и начинала двигаться еще соблазнительнее, но, конечно, совсем не специально), а еще взгляд Паши.

Через два трека объявили белый танец.

Влад с друзьями стоял на другом конце танцпола. Чтобы пригласить его, придется пройти через пустую площадку на виду у всех. Стоил ли этого первый поцелуй?

Определенно!

И я пошла. Внешне уверенно, но с замирающим от ужаса сердцем. Напролом, на глазах у целого потока,