Я не писала уже несколько недель. Просто мне не хотелось ничего писать. Все по-старому. В этот четверг будет День благодарения. Но до сих пор никто и словом об этом не обмолвился. Я знаю, миссис Черчер ничего устраивать не будет. Но несмотря на усталость, я все же сказала мистеру Черчеру, что буду рада приготовить праздничный ужин. Он обрадовался. Завтра пойду по магазинам, возьму с собой Джейкоба. Тыквенный пирог я готовить не умею, но думаю, ничего сложного. Одного пирога нам вполне хватит. У моей мамы выходят вкуснейшие пироги. В этот раз она будет готовить пирог с яблоками, орехами, тыквой и вишней. И еще у них будет огромная индейка. Соберется вся семья, приедет тетя Джениэл и все ее двести детей. Я скучаю по родным. Интересно, вспомнят ли они обо мне за ужином и спросят ли, как у меня дела в школе. А моя мама наверняка ответит: «Вы же знаете Ноэль, она такая умница».

Мне кажется, здесь никто и ни за что благодарить не будет. Все только обрадуются, если на дом вдруг упадет метеорит. Только не Джейкоб. Но если метеорит все-таки упадет, я накрою его собой и спасу. Я бы жизнь отдала за этого мальчишку. За что же я буду благодарить в этот День благодарения? Поблагодарю за то, что у меня есть он.

Ноэль

19 декабря

На следующее утро я встал с легкой головной болью. Немного проспал. На часах было уже почти девять. Несмотря на похмелье, лицо мое сияло – я улыбался. Мне казалось, я выиграл в лотерею. Рейчел тоже меня хотела.

Я натянул первые попавшиеся шорты и футболку и направился в ее спальню. Слегка приоткрыл дверь, чтобы не впустить слишком много света. Но, к моему удивлению, в окна уже вовсю светило солнце. Шторы открыты, в комнате никого нет.

– Рейчел?

«Наверное, ушла прогуляться», – подумал я и вошел.

– Рейчел.

Заглянул в ванную. Чемодана нет. Ничего нет. Ее нет.

Я снова вернулся в гостиную. На тумбочке возле двери лежала записка.

Дорогой Джейкоб!

Я проснулась посреди ночи, и на меня вдруг накатила тоска и безысходность. Но больше всего мучил стыд. Что я здесь делаю, в одной комнате с чужим мужчиной? Что за женщина уезжает с другим мужчиной и пытается соблазнить его? Мне так стыдно, так стыдно. Я пыталась убедить себя, что прошлая ночь была лишь случайностью, что во всем виновато вино, но я-то знаю правду. У меня не было никакой необходимости встречаться с твоим отцом лично. Ведь все его слова ты мог передать мне сам. Правда в том, что я хотела поехать с тобой, чтобы быть рядом. А так неправильно. Неправильно наслаждаться твоей ревностью к Брэндону. Неправильно выбирать тебя вместо него. А самое главное, неправильно то, что Брэндон в меня поверил, а я решилась ему изменить.

Прошлой ночью ты признался, что любишь меня, потому что я хороший человек. Но ясно ведь, что это не так. Я хотела бы быть хорошей. Но я не такая. Ты заслуживаешь хорошую женщину. И вчера ты поступил правильно. А я нет. Я не та, за которую себя выдавала. Спасибо за твое уважение, спасибо, что не дал мне согрешить еще больше. Прости меня, если сможешь. Я всегда буду тебя помнить.

С любовью, Рейчел

P.S. Спасибо, что позволил прочесть дневник моей матери. Я хотела забрать его себе, но не посмела. Я поняла, что он принадлежит и тебе тоже.

Я положил записку обратно на тумбочку и что есть силы пнул по дверке.

Глава двадцать шестая

27 ноября 1986 г.

Дорогой Дневник!

День благодарения прошел неплохо. Даже миссис Черчер ненадолго выходила. Она поела немного индейки, фарша и картофельного пюре. Сказала мне спасибо и снова удалилась в свою спальню. Мистер Черчер страдал. Это было видно. После ужина я принялась мыть посуду, а он пришел помочь мне. Он стоял совсем рядом, и я видела, как по щекам его бегут слезы. Я обняла его, он положил голову мне на плечо и горько заплакал. Наверное, со стороны это выглядело странно, но в горе не думаешь о красоте. Джейкоб повис у меня на ноге (видимо, ревновал). Я всегда думаю, почему Господь их покинул, но, может, для этого я и пришла сюда, потому что иногда кажется, что все в этом доме держится только на мне. Когда я укладывала Джейкоба спать, он спросил, почему мы праздновали День благодарения. Я рассказала ему о пилигримах, а потом сказала: «Мы празднуем, чтобы не забывать, что за все надо благодарить». Он спросил, что значит «благодарить». И я ответила: «Благодарить значит радоваться тому, что у нас есть». И он выпалил: «Я благодарю за тебя». Я чуть было не расплакалась, но он добавил: «И за взбитые сливки». Я поцеловала его и засмеялась.

Что же касается беременности, то малышка уже опустилась. Грудь у меня набухла и потяжелела. У меня такое ощущение, будто кто-то захватил мое тело. Хотя, постой-ка, так ведь оно и есть.

Ноэль

Пришло время возвращаться домой. Не в Солт-Лейк, нет, а действительно домой. Назад в Кер-д’Ален.

Машин на выезде из города было ничтожно мало. Да и в целом вся дорога до Солт-Лейка наводила невыносимую тоску. Я чувствовал себя так же паршиво, как и в самолете. Даже хуже, в самолете можно было хотя бы поспать и ненадолго забыться, а на машине дорога отнимала в десять раз больше времени. В Фениксе я даже подумывал все бросить и пересесть на ближайший рейс до Солт-Лейка.

Возвращение той же дорогой, какой мы приехали сюда, напоминало повторный показ уже закрытого шоу. Я будто слышал голос Рейчел. Вот тут Рейчел сказала то-то. А вот здесь Рейчел засмеялась. Отвратительное чувство. Но самое ужасное то, что в ближайшее время ничего не изменится и жизнь останется такой же унылой и беспросветной. Потому что женщина, в которую я влюбился, из чувства вины или долга или по религиозным соображениям выходит замуж за жалкого манипулятора и будет несчастна всю оставшуюся жизнь. А я до конца дней своих буду думать о ней и страдать.

Уже много лет не было мне так горько, как сейчас.

Когда я проезжал через Пангич, небольшой городок на юге Юты, позвонила Лори.

– Ты где?

– Еду домой, – ответил