- Там и рассказывать нечего. Двадцать четыре года, с исторического перевелась на языковой, работает в филиале японской компании переводчиком, зарплата приличная, окружение желтокожее.

- Ну и расист ты, Мерц, - порицаю шутливо. - Арийские корни шалят?

- Да не расист я, - возмущается друг. – Ничего не имею против коренастых мужиков с узкими глазами, но они ей все в подбородок дышат, так что с ними у неё не вариант.

- Вспомни Котьку с Катюхой, - привожу пример. - У них разница в росте в двадцать сантиметров, и не в его пользу. С первого курса в сюси-муси играют. Он к ней на матчи по баскетболу ходит, она к нему на вольную борьбу в лёгком весе.

- А ты можешь представить Настюху в обнимку с кавалером, нюхающим её дезодорант? Вот и я нет.

- Значит, заваливаем Анастасию цветами, билетами в театр и на выставку, - загибает пальцы Паха. – Обратись к Маше, она пробьёт самое лучшее и добудет то, что невозможно добыть. Доставку из приличного ресторана можно заказать к обеду, и везде карточки с мольбой о прощении. Ползать на коленях, так со вкусом.

- По-другому нельзя? – недовольно сводит брови Эд.

- Твоё: «прыгай крошка, прокачу на жеребце», здесь не сработает. Жеребец сегодня уже был - драный кот от него остался. Теперь поджимай хвост и ласково урчи, как котёнок.

   Павел с Эдуардом обсуждают план сдачи, а мне на почту приходит отчёт по моей маленькой, гулящей сучке. Два часа в ресторане. В десять вечера вернулась домой. Рохтера не пустили даже за ворота. Целомудренное прощание за ручку. Утром встреча с дизайнером интерьера. Дизайнер – женщина лет сорока. Сори за гулящую сучку, маленькая моя.

   Просматриваю фотографии, натыкаюсь на картину с девушкой в белом платье, и меня осеняет идея, способная вернуть Таисию в мой дом. Нахожу в интернете индивидуальное обучение рисованию, отправляю запрос и заказываю всё необходимое по списку к уроку. Никаких готовых картин, никаких номеров по раскрашиванию. Я нарисую свою мышу маслом, воссоздав её заворожённое лицо, восторгающееся закатом на море. Она обязательно оценит, простит и подпустит к себе, а если нет, буду рисовать, пока не простит.

Таисия

- Мне плевать, что занавески в цветочек сейчас не модно. В столовой и в кухне будут висеть именно они.

   Маме подруги тоже говорили про не модно, попивая вино в гостиной и брезгливо осматривая разноцветные подушки. Они все предпочитали дорого-богато и не понимали маминой любви к лёгкости и романтизму. Я была так рада, когда в каталоге нашла похожую ткань с мелкими, полевыми цветами.

- Но можно подобрать в светлых тонах, - продолжает гнуть свою линию дизайнер. – Будет хорошо смотреться мелкая клетка, или полоска. 

- Валентина, клетки с полосками вы можете повесить в гостевые комнаты, либо в большую гостиную, а здесь только цветы, как в детстве.

   Женщина соглашается, скрепя зубами, а я ощущаю себя вымотанной, словно меня выжали, протрясли и ещё раз выжали. Последнюю неделю дядя ненавязчиво давит в отношении Рохтера, а тот выдумал себе красивую историю про влюблённую парочку и атакует мой дом цветами, сладостями и плюшевыми игрушками. От зайцев, медведей и пуделей рябит в глазах, а приторный запах лилий сшибает с ног, стоит спуститься в гостиную.

   Это бесит, но я не спешу расставлять все точки над «i» и разъяснять Александру свои планы на будущее, в которых его персона присутствует только в виде приятеля, с которым можно иногда выпить чашечку кофе.

   Весь день стараюсь занять себя по максимуму, разрисовывая стены дома, контролируя рабочих и подбирая тона краски. Места много, развернуться есть где, поэтому частенько зависаю до глубокой ночи, выбирая мебель и текстиль. Но стоит лечь в кровать, закрыть глаза, и тоска наваливается с новой силой. Фантомная боль в груди, словно вырвали сердце, оставив бездонную дыру.

   Я не могу забыть Стаса, его руки, губы, шёпот в ночи, нежные касания, жадные поцелуи. Безумно скучаю и страдаю без него. Ненависть и обида давно затихли под тяжестью одиночества, испарились в бездушной пустоте, окружающей меня. Кажется, я не сплю, а проваливаюсь в тягучее марево, ласкающее моё тело до изнеможения и не дающее сладкой разрядки.

   Поступила бы я также, зная в какой агонии буду биться? Не знаю. На этот вопрос так и не найден ответ. Слишком больно было тогда, слишком разрывало от правды. Расскажи он мне раньше, признайся во всём, поклянись в чувствах, могло всё сложиться по-другому. Не сложилось. Из чужих уст слова оказались острее, с неровными, режущими краями, полосующими душу в кровь.

   Простила бы, если б он настоял на встрече и признался снова в любви? Однозначно да. Простила бы и вернулась, и ни за что не отпустила бы от себя. Просто я уже знаю, как умирать от любви с ним, и как подыхать от одиночества без него. Невыносимое чувство, разрушающее каждую клеточку моего тела.

   Почему не делаю шаг к нему сама? Обычный страх услышать от него, что все наши отношения были всего лишь работой, ничего не значащей для него. Типичная боязнь увидеть в его глазах безразличие и издевательский смех. А самое главное, узнать, что он нашёл мне замену. Очередную дурочку, соблазняемую по контракту. Такой сложный выбор, и такое сложное бездействие.

   Размышления прерывает звонок телефона, и на экране высвечивается номер Рохтера. Можно не принимать вызов, спрятать голову в песок, потеряться для всего мира, но моя цель попытаться очиститься от яда, пущенного по кровотоку проклятым Стасом, и я со злостью нажимаю на зелёный значок.

- Таисия, солнышко, я у тебя под воротами, как бездомный щенок. Бегаю и жду, когда ты обратишь на меня внимание, - смеётся динамик остроумной шуткой Александра.

- Почему без звонка? – теряюсь, не понимая, что сейчас делать. Он столько проехал, пытаясь меня увидеть, и у меня не настолько заезженная совесть, чтобы послать его обратно.

- Я звонил несколько дней подряд, и каждый раз слышу от тебя про занятость, головную боль, желание посидеть в одиночестве. В конце концов, принял решение приехать лично и пригласить на открытие выставки.

- Проезжай, - сдаюсь под его напором и, услышав дверную трель, вспоминаю про свой внешний вид. Мой любимый комбинезон с широкими лямками, заляпанный краской, растянутая футболка, гулька на голове и полное отсутствие косметики, кроме крашенных бровей и наращенных ресниц.

   Отмахиваюсь, понимая безнадёжность исправлять что-либо сейчас, и иду открывать гостю. Он входит с огромным веником ненавистных лилий, загораживающих меня, резко опускает его и замирает, продолжая замедленное движение руки вниз. Ну да, тебя не ждали, не удосужились наштукатурится и обрядится в элегантное платье.

- Тая? – теряется под действием моего магнетизма и неотразимости. – Что с тобой?

   Смешной вопрос – что со мной? Вообще-то, я дома, занимаюсь ремонтом и рисую на стене в столовой рассветное утро. Как раз пять минут назад прорисовывала капли росы на траве и пыльцу на лапках пчёлки.