Не могу дальше слушать, отрываюсь от двери и неровной походкой иду на выход. Ноги трясутся, щёки пылают, тошнотворный ком подпирает глотку, от набегающих слёз жжёт глаза. Выхожу из дома и бегу по газону к воротам, где паркуется спасительное такси. Какая же я дура. Наивная, глупая дура, позволяющая всем использовать себя. Дядя, Стас, теперь семейка Рохтеров. За что? Что я сделала в прошлой жизни? Почему вокруг меня столько жадных уродов, тянущих лапы к моему состоянию?

   Никогда не думал, что займусь сталкерством, но уже на протяжении двух недель преследую Звёздную. Стараюсь не попадаться ей на глаза, следуя за ней по пятам. Правда, выезжает она редко, отсиживаясь в особняке и делая, скорее всего, ремонт. Грузовая машина строительной компании приезжает каждый день, привозя рабочих и материал. Её тщательно осматривает охрана на въезде, и ещё тщательнее на выезде.

   Рохтер младший не появляется несколько дней, что немного успокаивает мою ревность. Тая не изменилась внутренне, предпочитая вести замкнутый образ жизни, несмотря на кардинальные изменения внешние. Она нравится мне любой, но я сильно тоскую по мыше в свободном комбинезоне и растянутой футболке. Такая она мягче, беззащитнее и роднее.

   Какая сила удерживает меня от неё на расстоянии взгляда? Как долго я ещё продержусь? Кажется, моя жизнь превратилась в тень, а сердцу больше нечем кровоточить. Сон по два-три часа, больше похожий на нескончаемый кошмар, а пробуждение сопровождается страхом, что так будет всегда. Оживаю, когда вижу её, но происходит живительное видение очень редко.

- Строгач, прекращай изводить себя, - читает нотации Паха, наблюдая за моим бесполезным размазыванием салата по тарелке. – Без жратвы и сна ты долго не протянешь.

- А нужно тянуть? – тоскливо смотрю на него, выключив все чувства.

   Я уже не завидую его приближающейся свадьбе, не интересуюсь успехами Эда, для меня пропали яркость ощущений и краски дня. Без Таисии еда отдаёт картоном, солнце раздражает глаза, а дни тянутся, словно резина.

- Вены ещё вскрой и завались подыхать под воротами Звёздной, - со злостью выплёвывает Трошин, бросая на стол приборы, из-за чего в нашу сторону поворачивается добрая половина ресторана.

- Боюсь, её не сломит даже моё истекающее кровью тело.

- Дурак ты, Стас, - растирает ладонями лицо Паха и впивается в меня усталым взглядом. – Потерпи ещё неделю-две и ползи к ней на коленях. Уверен, она не только тебя простит, но и сама запрыгнет на тебя.

- Если не запрыгнула уже на Рохтера.

- Чушь, - упирается он. – Этот смазливый придурок, живущий за счёт папочки, совсем ей не интересен. Он может сколько угодно крутиться рядом и пускать слюни, но Таисии такое добро не нужно. Она любит тебя, причём очень сильно, а такая любовь не стирается обидами и злостью.

   Как-то легче становится после его лекции. Кажется, за спиной расправляются крылья надежды, но ровно до следующего дня. После обеда наблюдаю, как у ворот останавливается машина лондонского женишка, ждёт несколько минут и въезжает на закрытую территорию. Внутреннее чутьё кричит, что сегодня у него сойдётся пазл, и мыша станет дальше от меня ещё на шаг.

   В голове проецируются кадр за кадром, как он соблазняет мою женщину, а она, сука, поддаётся и позволяет себя целовать и ласкать. В груди разрастается давящая воронка, скручивающая внутренние органы и выворачивающая на изнанку от ревности. Забываю все слова Трошина и впиваюсь в ворота глазами, залитыми гневом и, возможно, кровью.

   Приходится ждать долго, что в полной мере подтверждает мою чуйку и догадки. Эта тварь трахает мою бабу, а она стонет под ним! Уже стемнело, когда ушлёпок уезжает от неё, а я всё не могу отцепить от руля руки, сминающие оплётку до онемения в суставах.

   Спустя сутки узкий круг избранных встряхивает новостью о скоро слиянии Рохтеров и Звёздных, а я снова рушу мебель в своей квартире и заливаю глаза водкой. Теперь насрать, что горькую в одиночестве пьют только алкаши, потому что ничего другое меня не берёт. Я заправляюсь топливом, бросая пустую тару в стену, и открываю новую, не чувствуя вкуса и тёплого жжения внутри. Просто пью, не озадачиваясь стаканами, пока не начинаю ощущать приход. Не знаю, черти или белки, но в голове явно кто-то шурудит.

   Кажется, я даже провалился в бездонную яму, вынырнув из неё от грохота и топота ног. Странно. Вроде пил один, а чертей с белками набежала целая хата. Пытаюсь открыть глаза, оценить масштаб внедрения гостей, но отёкшие веки не поддаются.

- Звони Иванычу, - слышу голос Пашки. – Пусть бригаду с капельницей пришлёт.

- Пах, выгони белок, - выдавливаю из себя, но из-за сухости во рту получается только неразборчиво мычать.

- Бля! Какие белки, Строгач! Ты совсем охренел?! Мы тебя сутки не можем найти. Телефон выключен, к двери не подходишь. Хорошо, консьержка позвонила, прежде чем полицию вызывать. Пришлось парней напрягать, дверь взламывать. Думали, что кранты тебе, а ты тут в водке пытаешься утопиться.

   Он продолжает чего-то говорить, иногда повышая голос, но я больше ничего не усваиваю, возвращаясь в свою яму. Прихожу в себя от тошнотворного запаха лекарств и матерюсь, прочувствовав своё состояние. Моё тело привязано ремнями к каталке, в вене стоит игла, протягивающая лекарство, а с обеих сторон сидят в креслах друзья, сторожа мой пьяный сон. А с другой стороны, какие они теперь друзья после того, как привязали, словно я буйный псих.

- Очнулся, спящая красавица, - иронизирует Мерц. – Мы уж тебя всего исцеловали, а ты всё не приходишь в себя.

- Отвяжите меня, - с трудом ворочаю языком.

- Докапает, и отвяжем, - сонно произносит Паха, зевая и потягивая спину. – Минут двадцать осталось. Потерпи.

- Расскажи-ка, Стасик, что тебя заставило нажираться в одиночестве? – противно гудит Эдик.

- Птичка на хвосте принесла, что Тая выходит замуж за Рохтера, - давлюсь словами и подкатывающей тошнотой.

- Прям вот так и сказала, что выходит замуж? – меняет тон на ласковый Павел, как будто с ребёнком или умалишённым разговаривает.

- Нет. Поделилась новостью о слиянии компаний, - сглатываю и морщусь от усиливающейся боли в висках.

- Ну ты и дебил, - тянет Эд, впиваясь до треска кулаками в подлокотники. – Разговоры о слиянии ходят уже год, то стихая, но закручиваясь с новой силой. Они таким способом играются с ценой на акции, а не к свадьбе готовятся.

- Сашенька приезжал позавчера к Таисии и проторчал у неё до ночи, - выдвигаю стопроцентный факт моего проигрыша. – Сам видел, без птичек и хвостов.

- И что? Ужинали, рассматривали картины, обсуждали ремонт, в шахматы, в конце концов, играли - сдувается Пашка. – Приводи себя в порядок и организуем вам встречу. Сам увидишь, что я прав.

   Я снова рад обманываться и тешу себя надеждой. Пашка же сказал, что мыша любит только меня, а Трошин хороший психолог, читающий людей, и никогда не обманывает. Спокойно лежу, жду, пока закончится капельница, потом моюсь, бреюсь, навожу лоск, впихиваю в себя яичницу с беконом и две большие чашки кофе.