Мейсон остановил машину, вышел под все еще ливший с небадождь.

Пройдя по дороге около двадцати ярдов, он достал из карманаревольвер, тщательно прицелился в добротный, окрашенный в красный цвет столбопоры ограждения, и спустил курок. Повернув дуло к стоявшему чуть поодаль дубу,он выстрелил во второй раз; пуля, разворотив кору, застряла в кряжистом стволе.

Вернувшись к машине, Мейсон выдвинул барабан, вытащил двестреляные гильзы, заменил их теми патронами, которые достал из кармана, и сунулревольвер в бардачок. Завел мотор и отправился прямиком к ресторану «Горнаякорона».

Струи сильного дождя хлестали по бетону автостоянки и крышересторана, сливались в шумные потоки, низвергавшиеся с карнизов. Мейсонотметил, что на стоянке – две полицейские машины и несколько малолитражекрепортеров. Других автомобилей почти что не было. Жалобы Джо Падены на то, чтов дождливую погоду гостей ждать не приходится, по-видимому, имели под собойвесьма существенные основания.

Припарковав машину, Мейсон погасил свет и выключил мотор.

Репортер, сидевший за столом и время от времени скучающепоглядывавший в большое окно ресторана, подхватил вдруг свой фотоаппарат ирванул к выходу. Мгновение спустя блеснувшая яркой молнией фотовспышка ослепилаадвоката. И тут же на стоянку, словно разъяренный бык на арену, выскочилсержант Холкомб.

– Мейсон! – взревел он. – Где, черт побери, ваша клиентка,эта самая Эвелин Багби?!

– Когда я видел ее в последний раз, она билась в истерике, –спокойно ответил Мейсон. – Думаю, ее отвезли к врачу.

– К какому врачу?

– Понятия не имею.

– Билл Феррон сказал мне, что она отдала вам револьвер, изкоторого стреляла.

– Револьвер? – переспросил Мейсон.

– Оставьте эти глупости! – рявкнул Холкомб. – Вы юрист ипрекрасно понимаете, о чем идет речь. Револьвер – вещественное доказательство.Он нам нужен. Вы обязаны сдать его полиции.

– Разве мистер Феррон не говорил вам, что я предлагал емуосмотреть револьвер, но он…

– Это было до того, как ему стало известно, что револьверпослужил орудием убийства.

Несмотря на дождь, Мейсона и Холкомба тесным кружкомобступили репортеры.

– Убийства? – переспросил Мейсон.

– Вы не ослышались, – сказал Холкомб. – Да, убийства.

– Боюсь, у вас сложилось совершенно превратное представлениео том, что случилось, – уверенно начал Мейсон. – Некий мерзавец вознамерилсянапасть на мисс Багби и…

– Не рассказывайте мне сказки! – сержант опять сорвался накрик. – Приберегите их для присяжных. Где, черт побери, револьвер?

– Револьвер? – снова переспросил Мейсон. Он бросил взгляд всторону своей машины и нахмурился. – Судя по вашим словам, сержант, существуетнесколько иной взгляд на…

– Я не собираюсь валять дурака, – заявил Холкомб. – Я знаювсе об этом револьвере. Это один из новейших кольтов – облегченный, сукороченным стволом и барабаном под патроны тридцать восьмого калибра. Кнастоящему моменту он превратился в важное вещественное доказательство. Какпредставитель власти, я официально извещаю вас, что этот револьвер послужилорудием убийства – из него был произведен тот роковой выстрел, который повлекза собой смерть человека. Поэтому я предлагаю вам немедленно предоставить враспоряжение властей указанное вещественное доказательство. Если этого сделаноне будет, вам предъявят обвинение в нарушении закона. Так вы отдадите мнеревольвер или нет?

Мейсон заколебался, затем открыл правую дверцу машины,протянул руку к бардачку, но тут же ее отдернул.

– Минутку, сержант, – сказал он. – Я не отказываюсьпредоставить вам что-то из того, что может послужить вещественным доказательствомв уголовном деле об убийстве, но если, я повторяю, если я отдам вам револьвер,то сделаю это вовсе не потому, что выполню ваш приказ. Попроси вы меняпредъявить оружие, которое, как я полагаю и во что верю, было тем самым, изкоторого Эвелин Багби произвела наугад, по ее словам, два выстрела, вот тогда…

Сержант Холкомб толкнул Мейсона в грудь плечом, отодвигаяего в сторону. Откинув крышку бардачка, сунул внутрь руку, и на его губахпоявилась торжествующая улыбка. Сержант вытащил револьвер, удовлетвореннохмыкнул, обнаружив в нем две пустые гильзы, и положил оружие в карман.

Вокруг толклись фоторепортеры, сражаясь за лучшие места длясъемки. То и дело сверкали блицы.

– Может, повторите все это еще разок для нас? – попросилодин из репортеров. – Мы снимем крупным планом, как вы вытаскиваете этуштуковину из машины адвоката.

Сержант Холкомб охотно исполнил его просьбу.

Мейсон с несколько обескураженным видом стоял в сторонке,пока фоторепортеры занимались своим делом.

– А теперь я хочу видеть Эвелин Багби, – повернулся Холкомбк Мейсону.

– Увидите, как только врач даст разрешение.

– Хватит с меня этой ерунды про врачей и истерики! –взорвался Холкомб. – Где вы ее прячете?

– Я уже сказал вам, что понятия не имею, где она, – ответилМейсон. И тут же добавил: – Я считаю, вы не имели никакого права шарить в моемавтомобиле без разрешения и…

– Ладно, хватит, – буркнул Холкомб. – Нет смысла спорить.Как бы там ни было, я получил то, что хотел.

Он резко повернулся и направился в ресторан.

Воспользовавшись тем, что журналисты обступили Холкомба,пытаясь выудить побольше информации о револьвере и сделать хорошие снимки,Мейсон обошел машину, сел за руль, включил зажигание и уехал прежде, чем хотькому бы то ни было из присутствовавших пришло в голову им заинтересоваться.Несколькими мгновениями позже он уже катил по направлению к Голливуду.

Мейсон сел у изголовья кровати. Делла Стрит убрала поднос спустой посудой и остатками завтрака. Эвелин Багби – на ней была одна из ночныхсорочек Деллы – уселась поудобнее в постели и улыбнулась адвокату.

– Как себя чувствуете? – спросил тот.

– На миллион долларов. Голова немного кружится, но… Ох,ребята, ну и здорово же я выспалась!

Попугай в клетке, взбудораженный нашествием визитеров,крутил головой, пытаясь разглядеть все, что творилось в комнате.

– Бедняжка Полли! Бедняжка Полли! – выкрикивал он время отвремени. – Полли хочет печенья? Полли хор-р-рошая! Вот тебе, Полли! Ням-ням!

– У вас впереди нелегкий день, – сказал Мейсон. – Вамследует быть готовой к этому.

– Они считают, что я?.. Ну, говорите же!