Галатея встретила своего Пигмалиона грустной улыбкой. Эдуард Арнольдович поцеловал Ирину в щеку, снял и повесил на плечики дорогое кашемировое пальто, сменил модные ботинки на комнатные туфли. Потом они пили кофе с творожными кексами на кухне, обсуждая завтрашний спектакль, Дубровин долго не решался перейти к волнующей его теме, но наконец сказал:

— Дорогая Ирочка, нам необходимо объясниться.

Актриса ничего не ответила, и он продолжил:

— Я знаю, что после поездки на фестиваль в Эдинбурге у тебя появился молодой, скажем так, друг. И что он недавно трагически погиб.

Ирина молчала, глядя в пол. Дубровин выдержал паузу и потом медленно проговорил, чеканя каждое слово:

— Я понимаю, ты увлеклась, потеряла голову, но теперь все в прошлом, не так ли?

— Конечно, Эдуард Арнольдович, — тихо ответила Пастухова.

— Вот и славно. Этого человека больше нет, я тебя прощаю, и мы сможем и дальше жить по-старому, забыв этот роман, как дурной сон. Но ты должна дать мне слово, что в будущем такое никогда не повторится, понимаешь — никогда?

— А ведь это вы убили его, чужими руками, конечно, так как сами трусоваты! — внезапно громко воскликнула Ирина.

Дубровин опешил, он совсем не ожидал такого развития событий. Перед главным режиссером и заслуженным деятелем искусств сидела сейчас не Галатея, не Дездемона и не Джульетта, а, скорее, дерзкая Катарина. Но сможет ли он укротить эту строптивицу?

— Ты болтаешь ерунду, опомнись, успокойся, — сказал он дрожащим голосом, — я никого не убивал и никого не нанимал для этого. Твой богатый любовник погиб в результате несчастного случая, только и всего.

— Я вам не верю, — прошептала девушка.

Дубровин встал со стула, собираясь уходить, но потом все же остался.

— Еще раз прошу тебя успокоиться, — сказал он, — да, я предпринял кое-какие шаги, но речь шла совсем не об убийстве, и полиция мне верит.

— Что же вы сделали?

— Нанял частного детектива, он следил за вашими встречами и предоставил мне соответствующие фотоснимки.

— И вы…

— И я передал их жене твоего Горелова. А вот за ее действия не ручаюсь, я лишь надеялся, что она устроит скандал своему благоверному и тем самым прервет ваши отношения. Все, хватит об этом. Нам обоим предстоит важный день, до завтра.

— Нет, постойте, мы еще не все обсудили. Если сказанное вами — правда, то вы все равно косвенно виновны в смерти Павла, пусть даже в результате действий его жены. Поступок ваш низкий и подлый, так не поступают порядочные люди.

Обвинения любовницы разгневали режиссера, он побагровел и начал быстро говорить, повышая голос с каждым словом:

— А собственное твое поведение, милая моя, не кажется тебе не менее подлым? Я тебе потакал во всем, учил азам профессии, предложил главную роль, о которой мечтали куда более талантливые актрисы, оплатил поездку на всемирно известный театральный фестиваль… И чем ты на это ответила? Интрижкой с богатым мачо, изменой, моим позором! Представляю, как вы смеялись надо мной, как радовались, что развели старого лоха!

— Замолчите, негодяй, вы же убийца, настоящий убийца!

Этот крик Пастуховой разом отрезвил Эдуарда Арнольдовича, он поднес ладонь правой руки к сердцу, заставил себя успокоиться, потом сказал устало:

— На сегодня хватит, ты несешь вздор, одумайся, взгляни правде в глаза. Я не имею никакого отношения, ни прямого, ни косвенного, к гибели Павла Горелова, вполне вероятно, что ему просто не повезло, балконы в старых зданиях частенько падают. Забудем обо всем, отдохнем, наберемся сил. До завтра, дорогая!

Главный режиссер после тяжелого разговора решил немного прогуляться, прийти в себя, успокоиться. Грустные мысли появились у него в эти минуты, на многолюдной набережной Дубровин чувствовал себя одиноким, никому не нужным, отжившим свое. Красивая любовница-дебютантка лишь создавала для его самолюбия иллюзию собственной молодости, но молодость для творческой личности заключалась в другом, совсем в другом. В молодости тебе открыты сто дорог, каждый день сулит что-то новое, необычное, можно выбирать то одно, то другое, не бояться эпатажа, совершать дерзкие, нестандартные поступки, создавать необычные образы, проецируя свои фантазии в высокое искусство, экспериментировать, с радостью ощущать, что завтра с тобой случится нечто очень важное, ранее немыслимое, жить в пестрой, а не в серой действительности. А теперь он старик, все впереди жестко предопределено, детально спланировано Судьбой, ни к чему пытаться что-то изменить. И не стоит выглядеть в глазах окружающих жалким и глупым «мышиным жеребчиком», как называли в прошлом пожилых ловеласов.

Эдуард Арнольдович подошел к железному ограждению, долго смотрел на речные темные воды, проплывающие мимо баржи, сухогрузы и теплоходы. Отношения с Пастуховой представлялись сейчас ему нелепыми и недостойными. С этого вечера им обоим предстоит идти дальше порознь…

После ухода Дубровина и Ирина разволновалась и даже приняла снотворное. Если услышанное ею только что правда, то виновной в смерти мужа может быть Валерия Листницкая. Она-то понимала, что Павел рано или поздно подаст на развод, а раз так — почему бы не сыграть на опережение, пока он не изменил завещание? А в том, что оно будет переписано на имя новой возлюбленной, Горелов заверил Пастухову в их последнюю встречу. Так что повод у отвергнутой жены был, как и средства, чтобы нанять киллера. Но кто сообщил Эдуарду Арнольдовичу о ней и Павле? Кто-то видел их в Южнограде в кафе, в автомобиле, возможно, обратил внимание во время тура в Шотландию на внезапно вспыхнувшую любовь? Впрочем, какое это теперь имеет значение…

Ирина отдавала себе отчет в том, что теперь плавное течение ее жизни резко изменится, и не слишком по этому поводу комплексовала. Ее связь с художественным руководителем, его открытое покровительство «этой жалкой содержанке» вызывало в театральном коллективе в лучшем случае неодобрение, в худшем — открытую ненависть. Пастухова и сама в последнее время стала тяготиться своей зависимостью от Дубровина, знакомство с Гореловым, несмотря на гибель Павла, провело границу между ее прошлым и будущим. И в этом будущем Эдуарду Арнольдовичу места не нашлось, так что оба они независимо друг от друга пришли к решению расстаться.

Странный сон привиделся Ирине наступившей ночью. Она выходила на сцену после премьеры, под несмолкающие овации кланялась восторженной публике, среди которой был и Горелов. Он улыбался, громко кричал «браво», смотрел на актрису влюбленными глазами. Вот ее избранник подошел к сцене вплотную, вручил Ирине огромный букет белых роз и еще что-то, но что именно, она утром так и не смогла вспомнить.

Однако у актрисы почему-то появилось убеждение, что этот подарок стал для Павла роковым, навлек на него беду…

А вечером следующего дня состоялась премьера. Все происходило в точности как во сне — аплодисменты, букеты цветов, восторг зрителей, вот только Горелов не рукоплескал и не дарил ей подарок, а спал вечным сном на Старом кладбище.