Равальяка, чтобы он не передумал хранить молчание, казнили всего через две недели после совершенного им преступления. Регентше и ее окружению его возможные показания были совсем ни к чему. А в 1618 году при загадочных обстоятельствах сгорел Парламентский дворец, в котором хранились все документы процесса над убийцей Генриха IV.

Шестидесятилетний врач-стоматолог холостяк Денис Николаевич Щербаков, жизнелюбивый гурман, любитель французской и итальянской кухни, посетил Париж в третий раз за последние два года, чтобы продегустировать сухие красные вина, вдоволь наесться ветчины и редких сортов сыра, полакомиться настоящим марсельским рыбным супом буйабес. И заодно проехаться по замкам Луары, побывать в Орлеане и Блуа. За насыщенную приятными событиями неделю пребывания во Франции он порядком устал, поэтому в самолете сразу же заснул, открыв глаза лишь за полчаса до посадки в Шереметьево. Сидел Щербаков у иллюминатора, место рядом с ним занимал мужчина средних лет, с невыразительным бледным лицом, а место у прохода осталось свободным. Сосед после пробуждения Дениса Николаевича вежливо улыбнулся и задал ему несколько вопросов на русском языке. После приглашения всех пассажиров к выходу, незнакомец попрощался и быстро прошел вперед, достав из верхнего багажного отсека серый чемодан на колесиках.

Все это Щербаков рассказал Савару и Астафьеву, капитан выступил в роли переводчика, а потом продолжил разговор, задав вопрос:

— А что же он у вас спросил?

— Он поинтересовался, каким транспортом можно добраться из Москвы в Южноград. Я сказал, что возможностей много — самолет, поезд, рейсовый автобус, такси или частный автомобиль, которые можно нанять где-нибудь возле Казанского вокзала.

— Как он выглядел, опишите, пожалуйста.

— Средних лет, продолговатое лицо, без каких-либо особенностей.

— По-русски говорил свободно?

— С небольшим акцентом. Я еще подумал, что это потомок какого-нибудь эмигранта. Или прибалт, поляк, чех, ранее изучавший русский язык.

— Что-нибудь еще необычное вы заметили?

— Он немного хромал, когда шел к выходу. Одет был в серую куртку, на голову надел кепку. Пожалуй, все.

Астафьев поблагодарил хозяина квартиры, сыщики попрощались с ним и ушли, оставив Дениса Николаевича с чувством непонятной тревоги, хотя ничего опасного в поведении пассажира с соседнего кресла он не заметил. Но просто так полиция искать человека не будет, это уж точно.

Уже в машине Астафьев сказал Савару:

— Если он выбрал частный легковой автомобиль или микроавтобус, то там документы могли и не спросить. Или не зафиксировать паспортные данные.

— А как далеко от Москвы находится Южноград? — поинтересовался француз.

— Тысячи полторы километров, два часа лета, часов шестнадцать на поезде и десять — двенадцать на автомобиле, если не будет пробок. Но не факт, что Южноград является конечной точкой его маршрута. Или он вообще ожидал, что мы разыщем Щербакова и специально дал ложный след. Ведь вы говорили о его хитрости, похоже, Легионеру доставляет удовольствие играть с полицией в кошки-мышки.

— И такое возможно, — согласился комиссар, — но проверить версию с Южноградом придется, других у нас все равно нет.

— Я позвоню начальнику городского уголовного розыска и договорюсь о нашем прилете, местные ребята встретят и помогут в расследовании. Интересно, что он собирался делать в Южнограде?

— То, что и обычно, ликвидировать кого-то, — уверенно заявил Савар, — так что придется проверить все подозрительные убийства последних дней в этом городе.

Десятью днями ранее человек, названный французской полицией условным именем Легионер, летел в Москву почти полностью уверенный в том, что уцелевший к несчастью для него мелкий уголовник не представляет в ближайшее время никакой угрозы. Бонье повезло дважды — сначала произошла осечка, а потом погнавшийся за жертвой киллер споткнулся, не успел сгруппироваться и неудачно упал на правую ногу, получив сильный ушиб. Всего при самом тщательном планировании любой операции предусмотреть невозможно, так уж устроен этот мир.

Легионер посчитал, что для его подручного после всего случившегося лучший способ уцелеть — затаиться где-нибудь подальше от столицы Франции, ведь для полиции он теперь особо опасный рецидивист. К тому же новые заказчики были предупреждены о неудаче с устранением Бонье и пообещали своими силами довести зачистку до конца. Сроки их задания поджимали, каждый день был дорог, поэтому Легионер решил не менять свой очередной загранпаспорт, до сих пор не вызвавший у полиции в аэропортах никаких подозрений. Но он все же хотел попасть в Южноград таким образом, чтобы не оставить в российской транспортной организации свои паспортные данные с обыкновенной однократной туристической визой сроком на один месяц. Представителю российского туроператора в Монреале, с которым Легионер заключил заранее договор на оказание услуг для получения визы в Генеральном консульстве Российской Федерации, он сообщил по телефону, что по состоянию здоровья прилетит в Москву из Парижа на неделю позже и сразу же обратится в головной офис. В приглашении в качестве городов посещения указывались Москва, Санкт-Петербург и Нальчик, планируемая краткая экскурсия в горах объясняла наличие в чемодане «туриста» альпенштока.

…Легионер родился сорок два года назад в одной из республик бывшего СССР, находящейся на западной границе великой державы. Когда он еще учился в школе, республика стала независимым государством, а отец Легионера занял видный пост в новом правительстве. Сын важного чиновника с первого раза поступил на филологический факультет и после его окончания прослужил несколько месяцев в армии. В связи с тем, что выпускник увлекался много лет пулевой стрельбой и имел спортивный разряд, его зачислили в снайперы.

А потом в жизни Легионера началась черная полоса. Отца с позором уволили по обвинению в коррупции, он начал спиваться, обвиняя во всем оппозиционных депутатов и бывших соратников, не оказавших ему никакой поддержки, мать тоже периодически стала прикладываться к рюмке. Дипломированный филолог, подумывавший о политической карьере, был вынужден ограничиться скромной работой школьного учителя, которая ему быстро опротивела. И тогда он надумал поступить в Иностранный легион сухопутных сил Франции. Решение для родителей и друзей молодого человека явилось полной неожиданностью, его стали отговаривать, но все напрасно. Знающий несколько европейских языков гуманитарий с навыками стрельбы из винтовки с оптическим прицелом остался непреклонен, переубедить его никому не удалось.

Прибыв в Париж, бывший педагог обратился в местный Центр предварительного отбора в Форте де Ножен. Условиями для принятия в легион были отсутствие судимостей, отличное здоровье, хорошая физическая подготовка, успешное прохождение психологических и мотивационных тестов, отсев кандидатов составлял примерно девяносто пять процентов. Желающих надеть форму оказалось гораздо больше, чем вакансий. Это напомнило начитанному неофиту прием в полк мушкетеров, описанный в романе Дюма, с той лишь поправкой, что шпаги сменились на автоматы, гранатометы, переносные зенитные комплексы и десантные ножи. И вместо дворянства требовался армейский опыт, а еще лучше — боевой.