— Нет, — ровно говорит он.

— Ясно. —Я дуюсь, постукивая губами. —Не хочешь ли ты снова раскачивать лодку с законом, не так ли?

— Нет абсолютно никакой связи между Calypso Hall и моим запретом SEC.

— Нет, — соглашаюсь я.— Но ты же знаешь, как медленно и скрежещут колеса закона.Не говоря уже обо всех тех судебных издержках, которые тебе придется выложить из-за провала театра. —Я оглядываюсь, обмахиваясь.— Если я подам в суд, ты окажешься в убытке.А я подам.Потому что мы оба знаем, что у тебя нет веских причин увольнять меня.

— Если ты останешься...— Он тщательно выбирает слова.Мое ржавое сердце бешено бьется в груди, напоминая мне для разнообразия, что оно здесь, что оно все еще работает.— Я сделаю твою жизнь такой несчастной, что ты пожалеешь о дне своего рождения.

Наклоняясь вперед, я приближаюсь к нему так близко, что наши носы почти соприкасаются.Он пахнет сандалом, мхом и специями.Как темный лес.Ничего похожего на Рахима.Ничего похожего на Пола.Ничего похожего на кого-либо, кого я когда-либо знала.

— Я понимаю, мистер Корбин, что ты привык добиваться своего, поскольку люди либо боятся тебя, либо ненавидят, либо в долгу перед тобой.Ну, у нас на Юге есть поговорка.Ты выглядишь так, что на тебя скачут с трудом, а подставляют мокрое место.

Он хмурится.

— Звучит как грязная фраза для пикапа.

— Лошади сильно потеют, когда быстро бегут.Особенно под седлом.Хороший наездник всегда заботится о том, чтобы выгулять свою лошадь и дать ей остыть, прежде чем вернуть ее в конюшню.Затем почистить ее насухо.Ты ...— Теперьмояочередь дать ему хладнокровный взгляд.Я не знаю, что на меня нашло.Я, как правило, хорошая, надежная, в старшей школе проголосовали за то, чтобы управлять благотворительностью.Но Арсен вынуждает меня освободиться.Он дикий и едва цивилизованный.И поэтому я решаю оставить свою богобоязненную девчонку за дверью.— Ты выглядишь изможденным.Конечно, ты по-прежнему одеваешься соответствующе, и твоя стрижка, вероятно, стоит больше, чем весь мой наряд, но в этих глазах нет света.Никакого дома. Я могу взять тебя, мистер Корбин. И ты можешь поставить свой последний доллар на то, что я смогу удержать себя в руках.

Поскольку я чертовски хорошо знаю, что это лучший монолог, который я когда-либо произносила, и он не был написан драматургом, я решаю уйти в отставку, пока у меня есть преимущество.Я обхожу его плечом, на пути опрокидывая стопку нот вместе с вазой с цветами.Мои руки трясутся.Мои колени соприкасаются.

Толкнув дверь, я говорю себе, что все почти кончено.Я почти вне опасности.

Но потом он открывает рот, каждое его слово словно пуля пронзает мою спину.

— Это должна была быть ты.

Я остановилась.Мои ноги превращаются в мрамор.

Двигайся, —отчаянно приказывает им мой мозг.Не слушай этого ужасного человека.

— Я думаю об этом каждый день. —Его голос плывет по комнате, словно дым, поглотив меня.— Если бы только тебе не дали эту дурацкую роль, она до сих пор была бы здесь.Все было бы хорошо.

Было бы?

Была бы Грейс по-прежнему его, даже если бы она уехала в Париж с другим мужчиной?

Был бы Пол по-прежнему моим?Даже если я не окажусь той женщиной, которую он хотел для себя, когда женился на мне?Действительно ли мы знали людей, которых любили?

— О, мистер Корбин. —Я горько улыбнулась, оглянувшись за плечо.— Может быть, ты и был бы счастлив, но этого не скажешь о своей невесте.Вот почему она была на том самолете в Париж. —Я наношу последний удар.— Быть любимым тем, кто умеет любить.

Наконец мне удается передвигать ноги.Я ухожу до того, как падает первая слеза.

Но потом я вспоминаю: у меня больше нет простого удовольствия плакать.

Арсен

Я не знаю, что удивило меня больше. Увидеть Виннфред Эшкрофт в моих владениях или весь тот свежий гнев, который разгорелся во мне, когда ее голубые глаза встретились с моими с другого конца театра.

Боль, гнев, плотская агония с новой силой обрушились на меня. Как будто последних девяти месяцев и не было.

Она, кажется, неплохая актриса. Это, конечно, не имеет никакого отношения к тому, почему я решил оставить ее у себя. Как и ее маленькие трюки с подачей на меня в суд или утечкой информации в прессу. Все это были щенячьи укусы, которые должны были причинить боль, но ничего, кроме удовольствия, не вызывали.

— Давай вернемся в мой офис. — Ральф, мой адвокат по недвижимости, который пришел со мной в Калипсо Холл, чтобы дать мне приблизительную оценку того, сколько может стоить эта дыра, жестом показывает на улицу.

Мы стоим на тротуаре перед домом, который я унаследовал от Грейс. Большую часть года я игнорировал эту финансовую яму, в то время как я работал сверх нормы, чтобы пополнить список клиентов и использовать различные математические модели для принятия инвестиционных решений с аппетитными доходами. Бизнес процветает, что помогает мне забыть о том, что Грейс больше нет, по крайней мере, пока не вползает ночь, а вместе с ней и воспоминания.

— Дай мне секунду на размышление. — Я поднимаю ладонь к Ральфу, свободной рукой массируя висок.

Мне не особенно нравятся пьесы или любая форма неприбыльного искусства, и я не сентименталист. У меня нет причин держать этот театр. Единственным человеком, которому он нравился, была моя покойная мать, а что касается людей, то у нее была ужасная репутация.

Вот почему я пришел сюда сегодня. Чтобы получить номер, который я мог бы потом назвать потенциальным покупателям и избавиться от него. Приклеить его к моей покойной матери - это просто бонус.

— Конечно. Кофе, пока ты работаешь над своим серым веществом? — Ральф бросает большой палец за плечо, указывая на Krispy Kreme.

— Черный, без сахара.

Как твое сердце, — раздраженный голос Винни звучит в моей голове. Она там сейчас?

— Есть. — Он отдает честь и исчезает внутри.

Ральф снова выскакивает из Krispy Kreme и протягивает мне белую чашку.

— Готов поговорить о больших цифрах? — Он одаривает меня веселой улыбкой. — Давай пройдемся. Мой офис в конце квартала, и Бекки всегда пилит меня по поводу моих десяти тысяч шагов в день.

— Вообще-то, я решил все обдумать.

Подавившись кофе, он закашлялся.

— Что обдумать?

— О продаже.

— Что? Почему?

— Не думал, что мне нужно обосновывать свои решения с тобой, Ральфи.

— Нет! — Он взмахнул рукой, покраснев. — Ты просто казался таким уверенным...

— Единственное, в чем я сейчас уверен, так это в том, что мне плевать на твое мнение.

— Ладно, ладно. Просто держи меня в курсе, ладно?