– Ну вы же знаете, как у детей бывает!

Да, знаю, подумала Меган. Детей нужно учить тому, что доброта важнее популярности и что нельзя быть такими жестокими. При мысли о том, как Робби будет смотреть из окна на веселящихся детей, у нее защемило сердце.

Меган с радостью приняла бы приглашение, но вот Адам… Винни можно присудить звание самой бестактной свахи за всю историю человечества! Она непременно засучит рукава и примется сталкивать их лбами, щедро рассыпая намеки. Представив себе эту неловкую картину, Меган съежилась от стыда и смущения. С другой стороны, не совсем же он идиот – наверняка прекрасно понимает, что бабуля затеяла! А раз понимает и все-таки приедет, значит, не так уж он и против…

В конце концов, тогда, в кафе, он вел себя довольно мило.

– Робби! – крикнула Меган в сторону детской. – Хочешь поехать в гости на Хэллоуин?

Грейс решила сублимировать негативные эмоции от разговора с Джастиной в творчество. Раньше ей удавалось выпустить пар, энергично лязгая ножницами и нажимая на педаль швейной машины, но теперь, похоже, этот способ – как и многое другое – остался в прошлой жизни. Расстроенная, она отбросила резак, включила компьютер и облегчила душу в письме к Донне и Меган.

Судя по всему, Донна была в сети – ответ пришел почти сразу же:

Меган ответила только после обеда. Открыв ее сообщение, Грейс буквально почувствовала, как с экрана монитора повалил пар возмущения:

Грейс и сама задавала себе этот же вопрос, однако ответить мог лишь сам Габриэль, а разговаривать с ним она не собиралась. Джастина уже дважды звала ее присоединиться к их совместным выходам, но Грейс отказывалась наотрез. Ей нечего сказать Габриэлю – молчание вполне красноречиво.

– И ты даже не хочешь, чтобы он извинился? – настаивала Джастина.

Разумеется, Грейс хотела, но не готова была это признать.

– С чего ты вообще взяла, что он сам хочет извиниться?

– Просто поверь.

Грейс насмешливо фыркнула и покачала головой:

– Я его знаю лучше. Раскаяние не в его характере.

– Он изменился. Дай ему шанс.

– У него был шанс длиной в двадцать лет! Хоть раз за все эти годы он пришел тебя повидать? Хоть одно письмо написал?

– Он все объяснит.

– Не нужны мне никакие объяснения. Поздновато спохватился.

На этом разговоры прекратились. Грейс пыталась успокоиться и выбросить бывшего мужа из головы, но угольки гнева продолжали тлеть в душе. Она знала, что они видятся каждую неделю, и Джошуа уже зовет его дедушкой. Словно и не было этих двадцати лет, словно он не бросал семью!

Время шло, и постепенно становилось ясно, что Габриэль прочно вошел в жизнь дочери. Недавно Джастина спросила, можно ли пригласить его на праздничный ужин в День благодарения. От неожиданности Грейс онемела.

– Это семейный праздник, – выдавила она.

– А он и есть член семьи. У него больше никого нет.

– И кто в этом виноват?

– Мам…

– Ты же знаешь, что мне нельзя нервничать! Встреча с ним не добавит хорошего самочувствия, поверь!

– Удобный предлог! – съязвила Джастина.

От нахлынувших чувств у Грейс навернулись слезы на глаза.

– Он мой отец, дедушка Джошуа, а ты его отталкиваешь! – упрекнула ее дочь.

Грейс не верила своим ушам. Значит, теперь она виновата во всем?!

– Неблагодарная! Предательница!

– А ты затаила обиду и ревнуешь! – Слова дочери ранили в самое сердце.

– Он ушел от нас – ты забыла?!

– Папа сказал, ты сама его выгнала.

– Да? А то, что семью разрушило его пьянство, он тебе не сказал?

– Он уже давно не пьет, лет десять.

– А почему тогда сразу не объявился?

– Наверное, знал, что его тут не ждут! – Подхватив ребенка, Джастина пулей вылетела из комнаты.

Всякое бывало между ними – и споры, и разногласия, но еще ни разу они не срывались на эмоции. Оставшись одна, Грейс попыталась медитировать для успокоения. Не помогло.

Да, она ревновала. Всю жизнь Грейс растила дочь в одиночку – и что же? Откуда ни возьмись появляется блудный отец, и Джастина готова его принять как ни в чем не бывало, словно он и не уходил никуда, а на чувства матери наплевать! Он не заслужил к себе хорошего отношения!

Если бы Джастина знала всю правду, то не стала бы обвинять ее в мелких обидах.

Они с Габриэлем познакомились в Беркли, в смутные времена хаоса и надежды. Учась на факультете истории искусств, Грейс приметила высокого, поразительно красивого юношу. Они не были знакомы, хотя большинство афроамериканских студентов старались держаться своих. И только на предпоследнем курсе, когда оба оказались в пикете против местной сети ресторанов, известной своими расистскими выпадами, он подошел к ней и представился. Дружба, основанная на общих интересах, вскоре переросла в роман.

После колледжа Габриэль поступил в магистратуру – хотел стать преподавателем. Грейс отклонила выгодные предложения и устроилась работать в художественном музее университета, поближе к нему. Через год они поженились.