Он лег на спину и старался ровно дышать. Лодку качало наволнах Гольфстрима, и Гарри Морган плашмя лежал на полу. Сначала он пробовалупираться здоровой рукой, чтобы меньше чувствовать качку. Потом он затих и пересталсопротивляться.

На другое утро, в Ки-Уэст, Ричард Гордон возвращался домойиз бара Фредди, куда он ездил на велосипеде расспросить про ограбление банка.По дороге он встретил толстую, громоздкую голубоглазую женщину, с крашенымизолотистыми волосами, выбивавшимися из-под старой мужской фетровой шляпы; онаторопливо переходила улицу, и глаза у нее были красны от слез. Посмотретьтолько на эту коровищу, подумал он. Интересно, о чем может думать такаяженщина. Интересно, какая она может быть в постели. Что должен чувствовать мужк жене, которая так безобразно расплылась? С кем, интересно, он путается тут, вгороде? Просто страх смотреть на такую женщину. Настоящий броненосец. Ужас!

Он был уже около дома. Он оставил велосипед у подъезда ивошел в холл, закрыв за собой источенную термитами парадную дверь.

– Ну, что ты узнал, Дик? – окликнула его из кухнижена.

– Не разговаривай со мной, – сказал он. – Ясажусь работать. У меня все готово в голове.

– Вот и прекрасно, – сказала она. – Я тебе небуду мешать.

Он уселся за большой стол в первой комнате. Он писал роман озабастовке на текстильной фабрике. В сегодняшней главе он собирался вывеститолстую женщину с заплаканными глазами, которую встретил по дороге домой. Муж,возвращаясь по вечерам домой, ненавидит ее, ненавидит за то, что она такрасплылась и обрюзгла, ему противны ее крашеные волосы, слишком большие груди,отсутствие интереса к его профсоюзной работе. Глядя на нее, он думает о молодойеврейке с крепкими грудями и полными губами, которая выступала сегодня намитинге. Это будет здорово. Это будет просто потрясающе, и притом это будетправдиво. В минутной вспышке откровения он увидел всю внутреннюю жизнь женщиныподобного типа.

Ее раннее равнодушие к мужниным ласкам. Жажда материнства иобеспеченного существования. Отсутствие интереса к стремлениям мужа. Жалкиепопытки симулировать наслаждение половым актом, который давно уже вызывает вней только отвращение. Это будет замечательная глава.

Женщина, которую он встретил, была Мария, жена ГарриМоргана, возвращавшаяся домой от шерифа.

Лодка Фредди Уоллэйса, «Королева Кончей», тридцати четырехфутов в длину, с номерным знаком «Тампа-V»[8], была выкрашена в белый цвет;носовая палуба была выкрашена зеленой краской, известной под названием«веселой», и стенки кокпита тоже были выкрашены «веселой» краской. Того жезеленого цвета был и навес над штурвалом. Название лодки и порта, – ккоторому она была приписана – Ки-Уэст, Флорида, – значилось чернымибуквами на корме. Ни мачты, ни утлегарей у лодки не было. Передний изстеклянных щитков был разбит. Свежевыкрашенная обшивка корпуса была пробита внескольких местах, и дерево вокруг отверстий расщеплено. Пробоины виднелись наобеих сторонах корпуса в средней части, примерно на фут ниже планшира. Ещенесколько таких пробоин приходилось почти у самой ватерлинии с правой стороны,напротив задней подпорки, поддерживавшей навес. Из самой нижней пробоинывытекла какая-то темная жидкость и липкими ручьями застыла на свежей краске.

Лодка двигалась вместе с течением, бортом к ветру, милях вдесяти от маршрутной границы для отправляющихся на север танкеров, и еебело-зеленая окраска весело выделялась на темной синеве Гольф-стрима. Пучкипожелтелых от солнца водорослей, плававшие на поверхности воды, медленноскользили мимо, уносимые течением на северо-восток, тогда как лодку легкийсеверный ветер отклонял немного от прямого пути, все время унося ее дальше, вГольф-стрим. На ней не заметно было никаких признаков жизни, хотя из-запланшира виднелось слегка раздувшееся тело мужчины, лежащее на скамье над левымбензиновым баком, а с длинной скамьи, идущей вдоль правого борта, другойчеловек, казалось, перегнулся, чтобы достать рукой воду. Его голова и плечибыли на солнце, а в том месте, где его пальцы почти касались воды, собраласьстайка мелких рыб, не больше двух дюймов длиной, с овальным золотистым вкрасноватую полоску туловищем; рыбки эти покинули куст водорослей, чтобыспрятаться в тени скользящей по течению лодки, и каждый раз, когда что-токапало с лодки в воду, они бросались к упавшей капле и сновали и суетилисьвокруг нее, пока не уничтожали ее бесследно. Две серые прилипалы, дюймов повосемнадцать длиной, кружились тут же в тени лодки, то открывая, то закрываящелевидные присоски на своих плоских головах; но они, видимо, не улавливалиравномерности падения капель, которыми питались мелкие рыбки, и в нужный моментзачастую оказывались по другую сторону лодки. Мелкие карминно-красные сгустки иволокна, которые тянулись по воде от нижних пробоин в корпусе, они давно ужепроглотили, при каждом глотке встряхивая свои уродливые головы и продолговатые,суживающиеся к хвосту тела. Они не хотели теперь уходить оттуда, где им удалосьтак сытно и неожиданно поесть.

В кокпите было еще три человека. Один, мертвый, лежал наспине возле штурвального сиденья, с которого он, по-видимому, соскользнул.Другой, тоже мертвый, сгорбившись, привалился к правой задней подпорке тента.Третий, еще живой, но с помутившимся сознанием, лежал на боку, положив головуна руку.

Двойное днище лодки было полно бензину, и когда ее качало,слышно было, как он там плескался. Раненый, Гарри Морган, думал, что этот звукидет у него из живота, и ему теперь казалось, что живот у него большой, какозеро, и это озеро плещется у обоих берегов сразу. Это происходило оттого, чтоон теперь лежал, подняв колени и запрокинув голову. Вода в озере, которым былего живот, была очень холодная; такая холодная, что, когда он ступил в нее, унего онемели ноги, и теперь ему было невыносимо холодно, и во всем был привкусбензина, как будто он сосал шланг для перекачки бензина из одного бака вдругой. Он знал, что никаких баков тут нет, хотя он чувствовал холод резиновогошланга, который как будто вошел через его рот и теперь свернулся, большой,холодный и тяжелый, у него внутри. При каждом его вдохе кольца шланга в животестягивались еще туже и холоднее, и сквозь плеск озера он ощущал его, точнобольшую, медленно ворочающуюся змею. Он боялся ее, но хотя она была в нем,казалось, что она где-то бесконечно далеко, и беспокоило его только одно:холод.