Сумрак зло посмотрел на подельника. Тот никак не реагировална услышанное, просто лежал с закрытыми глазами…

«И чего это я ему гружу? Удавить бы лучше…»

Ночь прошла спокойно. Беспокоили лишь далекий лай пока ещене съеденных собак да крики-разговоры часовых, типа: «Вась, ты неспишь?!» — «Нет, не сплю». — «Тогда пошел на… Ха-ха-ха…»

Под утро заметно похолодало, весна не хотела отступать, ибеглецам пришлось все-таки залезть под одно одеяло, чтобы не заработатьсовершенно неуместный насморк. (Эротический триллер «Что скрывает одеяло?»)Перед тем как накрыться, Кольцов ненавязчиво поинтересовался, не страдает лисосед открытой формой туберкулеза или еще какими-нибудь смертельно опаснымиинфекционными заболеваниями. Венерические не в счет. Сумрак честно ответил, чтоне знает, потому что обследовался только после первой судимости, а прямо сейчассдавать анализы не собирается. Повесили на двери номера табличку «Небеспокоить» и, повернувшись друг к другу спинами, синхронно захрапели.

Когда «Ролекс» пробил десять, дядя Витя пополз наконспиративную встречу с Милюковым.

— Случится засада, я крикну. Сразу вали в лес, —предупредил он Кольцова.

— Да уж ждать не буду. Счастливого пути!

Хотя положенец не выглядел спокойным, но и говорить, что онтрясся, как паутинка на ветру, было бы неверно. По принципу — как выйдет,так и выйдет, на все воля Божья. Успеть бы только Милюкову шею свернуть, еслитот окажется предателем. Одной рукой сложно, но можно. Если в кадык ударить.Это дядя Витя умел превосходно, заниматься физкультурой и спортом в зоне незапрещалось.

Милюков опоздал на полчаса и, судя по окружающей обстановке,в предатели не записался. Куртка была серьезно обгажена свежей грязью, словномайка у футболиста, играющего в дождливую погоду на отечественном стадионе.Зато лицо сияло радостью. Футболист сделал хет-трик.

Он распахнул куртку и протянул увесистый черный пакет.

— Я вроде нечаянно в грязь упал, чтоб на выходе необыскивали.

Сумрак быстро развязал пакет, заглянул внутрь, послепротянул Милюкову руку и сказал не традиционное «благодарю», а «от души,пацан».

Милюков благоговейно пожал сухую ладонь положенца.

— Это вам спасибо, дядь Вить…

— Ты помалкивай, что меня видел. Уши оборву.

— Конечно, дядь Вить.

— Как там дома дела? — Сумароков кивнул на лагерь.

— Да, в общем, не очень. Активисты выдрючиваются. Полюбой ерунде рапорта куму строчат. Закуришь не там — рапорт, ШИЗО. Накойку днем присядешь — рапорт, ШИЗО. На обед и ужин под барабаны ходим.Помните Иванова с моего этапа? Длинный такой, за грабеж сидит. На него тутрапорт написали — смотрел в сторону запретки, думал о побеге. И тоже вШИЗО.

— Вышкин вернулся?

— Ага… Но он ни во что не вмешивается. Навтыкал куму,что бунт допустил, а менять ничего не стал.

— Шаман беспредельничает?

— Ага… С каждой передачи велел долю отстегивать. Илиденьгами, или натурой. А то и всю дачку забирает. С двумя «торпедами» все времяшастает, боится, что блатные зарежут… Кто из мужиков послабже, в активвступают.

— Ничего, пацан, — Сумрак по-отечески положилладонь на плечо Милюкова, после чего выдал фразу, достойную ОстапаБендера: — Пройдет и по нашей улице инкассатор! Ступай.

Милюков, сказав: «До свидания, дядь Вить», быстро выбралсяна дорогу и скрылся из вида. Сумрак, прижимая пакет к груди, словно боецполковое знамя, ползком вернулся под родной куст.

— Принес? — Кольцов огляделся, но хвоста незаметил.

— Да.

— А чего глаз красный? Плакал, что ли?

— Двинься о косяк… Пыль шнифт[21]запуршила… Ну, все, теперь можно и уходить.

Прятать пакет под куст, к колбасе, Сумрак не стал. Посчитал,что сосед по номеру может ночью тайно скрысить содержимое. Сунул под футболку,к бинтам. Типичный беременный мужчина.

Содержимым общака Кольцов не интересовался. Да и что тамможет быть, кроме денег да героина? Ну, в лучшем случае, «кокс». Но уж никак непэйетль.

Сумрак больше не ложился спать. Кто знает, что это за мент?Сказку про нечаянную мокруху он хорошую прозвонил, а как оно на самом делебыло? Придушит и глазом не моргнет. Куш-то приличный под футболкой…

Вечером устроили прощальный ужин с «дошираком». Деликатесразвели в холодной воде. Колбасу приберегли, мало ли Сергей не приедет вусловленное время. Едва стемнело, оставили номер, приютивший беженцев в труднуюминуту, и поползли в лес, на заветную полянку. Ориентировались по звездам.Главное, не промахнуться в темноте. Таких полянок в тайге — как поганокпосле дождя.

Сергей не подвел. Правда, приехал не на своем «жигуленке», ана служебном внедорожнике породы «козел обыкновенный».

— Как вы?

— Лучше, чем в карцере, но хуже, чем в Турции, —ответил Кольцов, в Турции, к слову, ни разу не бывавший.

Сергей открыл не боковую дверь, а заднюю.

— Ложитесь на пол… Посты еще не сняли, но менядосматривать не будут — по пять раз на дню туда-сюда болтаюсь. Отвезу васдомой, матери сейчас нет. Пару дней отлежитесь там.

Туристы не заставили повторять приглашение дважды, постелилиодеяло и улеглись на пол «козла». Головой вперед.

По дороге Сергей поведал о тревожной ситуации в городе,спросил о планах. Кольцов прямо сказал, что планов у него никаких. Нозлоупотреблять гостеприимством Сергея он не намерен. Чуть поулягутся страсти,попробует добраться на попутках до ближайшего крупного населенного пункта, аоттуда на поезде в Питер. Если друг одолжит ему необходимую сумму. С проводникамивсегда можно договориться, чтобы пустили в вагон без паспорта. А в Питере ужкак-нибудь устроится…

Сумрак вообще отказался ехать к Сергею домой.

— Ну и где тебя высадить?

— Ты про такого Шуру Цветкова слышал? За Тихомирскомприсматривает. Блатной.

— Слышал, — усмехнулся спецназовец, — вадресной программе он забит.

— Какой еще программе?

— По вашей поимке. Засада возле его хаты и телефоннаверняка на прослушке. Так что не советую…

— А награду за нашу поимку еще не назначили? —уточнил Кольцов.

— Пока нет, но премию точно выпишут.

В итоге положенцу пришлось согласиться еще на один позорныйкосяк — ныкаться в ментовской хате. Да чего уж теперь: коготок увяз —всей птичке пропасть. Косяком больше, косяком меньше…