Закрываю «корочку». Правоторов сует ее назад в карман.

Пожилой:

– Ну, что, Фома неверующий? Короче, ты сам понимаешь, зачем мы тебя… пригласили…

– Нет.

– Под придурка будешь играть? Ну, давай, давай… Только смысла нет. Сам понимаешь, мы про тебя все знаем. И что нам от тебя надо, тоже должен понимать – вроде не тупой.

– Если вам нужна информация, то это не по адресу. У меня – ничего эксклюзивного. Я – пресс-секретарь. Что мне скажут, то и говорю.

Правоторов:

– Пацан, не еби вола. Еще раз тебе повторяю. Ты – его помощник, ездил с ним в поездки по стране. И в Курск, и в Липецк, и во Владик… Мы все это знаем…

Пожилой перебивает:

– Думаешь, у нас нет рычагов? У тебя – белорусский паспорт. Ты здесь, в Москве, – на птичьих правах.

– У меня – регистрация.

– Ага, левая.

– Нет, настоящая.

– Кроме того, зарплату получаешь по-черному…

– Нет, по-белому.

– Пятьсот рублей, да? А квартиру за какие херы ты снимаешь?

– У меня остались сбережения… У меня в Минске была хорошая зарплата…

– Не смеши меня, в Минске – хорошая зарплата. Думаешь, я не знаю, сколько там получают? Короче, подумай, пацан, ты понял?

Я киваю.

– Все, можно идти?

Пожилой:

– Да, иди.

Я встаю. Правоторов – тоже. Выхожу в прихожую, он – за мной. Хватает за руку. Открывает дверь в соседнюю комнату. Подталкивает. Я вхожу.

Кулак в живот. Отлетаю к стене. Ударяюсь. Съезжаю по ней. Он подскакивает. Бьет ногами по морде. Кое-как закрываюсь руками. Бьет еще несколько раз. Отходит к окну.

Я убираю руки от лица. У стены – шкаф и кровать. Над кроватью – репродукция: «Утро в сосновом лесу».

Входит пожилой. В руке – швабра.

– А если мы сейчас этой херней тебя выебем в жопу, а?

Правоторов хватает за руку. Валит на пол лицом вниз. Заламывает руку. Пожилой бьет ногами по ребрам.

– Я докладную напишу вашему начальству!

Правоторов:

– Пиши, кому хочешь.

Отпускает руку.

Пожилой:

– В следующий раз точно выебем шваброй. А сейчас вали, на хуй, отсюда.

* * *

Подъезжает бронированный джип. Тормозит у самого входа в здание. Джип охраны – чуть сзади. Выскакивают чуваки: с рациями, в черных костюмах. Оглядываются по сторонам, образуют «коридор». Из джипа вылезает Марушевич, заходит в здание.

Выглядит хорошо: без морщин и залысин. Темно-серый костюм. Белая рубашка. Черный галстук. Я и Ждан жмем ему руку. Втроем заходим в кабинет. Охранники остаются в приемной.

Ждан:

– …Конечно, мы ищем союзников всюду, в особенности в бизнесе. Но мы хотим играть честно, мы ничем не торгуем…

Марушевич слушает, глядя в окно. За ним – еще голые деревья и серое небо.

– Если бизнесмену близки наши идеи, он при любых раскладах выиграет – если мы сможем их осуществить, хотя бы какие-то из них…

Ждан делает паузу.

Марушевич:

– Курить здесь можно?

Ждан кивает. Марушевич достает пачку «Camel», черную зажигалку в форме буровой вышки. Протягивает пачку мне и Ждану. Мы качаем головами.

Марушевич прикуривает, выпускает дым.

Ждан:

– Речь, понятно, идет о серьезных деньгах. Я хочу, чтобы в этом смысле было полное понимание…

Марушевич садится в машину. Охранник захлопывает дверь. Все четверо прыгают в свой джип. Машины уезжают. Я отворачиваюсь от окна.

Ждан:

– Что скажешь?

– Не знаю…

– Вот и я не знаю. Обычно, когда человек говорит, что подумает, это – вежливая форма отказа. А здесь хочется надеяться, что нет…

– И мне тоже…

– Андрюша, я хотел тебе сказать – чтоб ты знал… Денег этот говнюк не получит. Даже если бы я и хотел, взять их негде. Так что ожидается война… И неизвестно, как она закончится. В общем, если хочешь, ты можешь уйти. Сейчас как раз такой момент – тем более, этот наезд на тебя…

– Я не уйду.

– Значит, будем воевать…

– А насколько все серьезно?

– Серьезно. Курск мы точно потеряли. Но это не самое важное. Сейчас все главное происходит в Москве.

* * *

«Волга» едет по МКАДу. На некоторых деревьях появились листья, на других набухли почки.

Гена:

– Скоро уже лес оденется. Лето должно быть хорошее, теплое…

Сворачиваем на проселок. Машина трясется на ухабах. Ждан молча смотрит в окно.

Недостроенный заброшенный цех. Черный «мерс», заляпанный грязью. Курские номера. Прислонившись к машине, курят Слон и два других бандита.

Ждан:

– Вы оставайтесь в машине.

Гена кивает. Ждан выходит. Захлопывает дверь. Идет к бандитам.

Слон выбрасывает бычок. Выпрямляется, расправляет плечи. Куртка задирается. Мелькает пистолет.

Гена:

– В мое время, если ночью, не дай бог, кто-то в городе стрелял, то мы сразу знали – кто, как, почему. То есть не всегда могли задержать, но обязательно знали. Я про Курск, само собой, говорю, как оно было здесь, в Москве, я не знаю…

Ждан идет обратно к «Волге». Бандиты смотрят ему вслед. Он открывает дверь. Садится.

– Поехали.

* * *

Адвокат: черное кожаное пальто, светло-синие джинсы, грубые ботинки, пухлый портфель. Идет от офиса к машине.

Провожаю глазами. Звонит телефон. Ждан:

– Андрюша, зайди.

Иду по коридору. Курят парень и девушка – из регионального отдела. Он: волосы собраны в хвост, джинсы Wrangler. Она: короткая черная юбка, красные колготки. Киваю. Они улыбаются.

Кабинет. Ждан:

– Он советует ехать. Говорит, это можно использовать в свою пользу: явился по первой же повестке, выразил желание сотрудничать со следствием. Мера пресечения – подписка, о СИЗО речь не идет. Так что поеду.

Проводит рукой по волосам. Чешет лоб. Стучит пальцами по столу.

– Скрывать ничего не будем. Комментарии должны быть такие: да, уголовное дело заведено, да, подробностей пока нет, да, это недоразумение, да, скоро все выяснится.

* * *

Говорю в телефон:

– Детали пока не разглашаются… Нет, ничего про это не могу сказать… Нет, эта ситуация никак не повлияет на деятельность партии… Все прояснится в ближайшее время…