* * *

Небо над кольцевой дорогой посинело. Из труб ТЭЦ валил серый дым.

Я и Оля сидели на балконе с бутылками пива. Ждан был в своей комнате. Он целыми днями сидел за ноутбуком: что-то писал, читал тексты, которые я скачивал для него в Интернете.

– Как ты думаешь – все эти письма, которые ты отправляешь, это что-то даст? – спросила Оля.

– Думаю, нет…

– И что мы будем делать?

– Подождем… Еще немного…

Оля встала с табуретки, наклонилась к моему уху.

– Я знаю, где лежат все «кредитки»… И знаю, где пин-коды к ним – записаны на листочке…

* * *

«Единица» свернула на улицу Есенина. Лицо девушки, сидевшей впереди, лицом ко мне, показалось знакомым. Она напомнила мне Снежану из моей школы. Снежана училась на класс старше меня, была отличницей и, по слухам, «ебалась». В начале седьмого класса я был в нее влюблен. Она была первой девушкой, в которую я был влюблен и на которую дрочил.

В принципе, Снежана могла сейчас жить в Минске. После десятого она поступила на филфак нашего пединститута. А когда я сам поступил в институт, осенью, я однажды увидел ее в троллейбусе. Я ехал из института, и она, наверное, тоже. Я хотел подойти к ней, но стреманулся.

«Единица» остановилась. Девушка вышла. Я подумал, что никогда не узнаю, Снежана это или нет.

* * *

В магнитофоне играл альбом новой группы «Zемфира»:

Но у тебя СПИД – и, значит, мы умрем.

У тебя СПИД – и, значит, мы умрем…

– Меня удивило, когда ты рассказала про его счета за границей, – шепотом сказал я. – Я не мог поверить, что он работает на свой карман…

– Не знаю, – сказала Оля. Мы сидели на диване в гостиной. – Может быть. Может быть, не только… Или здесь вообще что-то другое. Может, он планирует потратить эти деньги на партию, когда все уляжется…

– Ты в это веришь?

– Не знаю… Но теперь все равно… Что бы ты делал, если бы остался в Москве, не поехал сюда?

– Вернулся бы в газету. Если бы взяли. Или нашел бы новую работу.

– Ты бы этого хотел?

– Нет.

* * *

Я стоял на остановке у метро «Институт культуры». Был теплый приятный вечер, еще почти летний. Я оглянулся по сторонам. У киоска Коля жевал хот-дог. Я сделал шаг в сторону, но он меня заметил, махнул рукой. Я остановился. Он выбросил в урну салфетку, подошел, сунул руку. Мы поздоровались.

– Привет, а что ты делаешь в Минске? Может, вернулся?

– Нет, временно.

– А чего не позвонил?

– Номера твоего нет – блокнот старый потерялся…

– А-а-а… Когда обратно в Москву?

– Не знаю еще.

– А то у меня к тебе будет просьба. Я вот ищу Cannibal Corpse – самый редкий альбом, его оформление запретили в Америке. Один чел обещал мне… Да, ты ж знаешь – «пластиночный толчок» опять переехал, теперь в ДК МТЗ… В общем, обещать-то он обещал, но не факт, что подгонит. А в Москве его найти не проблема…

Я кивнул.

Подъехал «восемьдесят первый».

– Я поеду, – сказал я. – А ты?

– Не, я «единицу» подожду… На вот, держи. На рабочий телефон внимания не обращай – он уже не действует… В общем, фирма моя закрылась… А электронный адрес работает…

* * *

Девушка за соседним компьютером смотрела иностранный сайт знакомств. На экране была фотография мужчины: в кожаном прикиде и с плеткой.

Письмо отправилось. Я зашел на свой ящик на hotmail, открыл письмо от Иры. Она писала, что ее муж-американец скоропостижно умер: «Приезжай, если хочешь. Я могу прислать тебе приглашение для визы и денег на билет по Western Union». Я закрыл письмо и удалил, зашел на белорусский оппозиционный сайт.

«16 сентября 1999 года без вести пропали первый вице-спикер Верховного Совета 13-го созыва Виктор Гончар и его приятель Анатолий Красовский. Вечером 16 сентября они находились в бане, расположенной в Минске по улице Фабричная, 20. Примерно в 22.35 оба вышли из здания, сели в принадлежащую Красовскому автомашину джип «чероки», после чего их больше не видели. 21 июля 1999 года депутатами Верховного Совета Республики Беларусь 13-го созыва, не признавшими результатов президентского референдума 1996 года, Гончар был избран и.о. председателя Верховного Совета Республики Беларусь 13-го созыва вместо Семена Шарецкого, который был признан и.о. президента».

* * *

– …Бабушка всю жизнь работала учительницей математики, – рассказывала Оля. – Она говорила: родину надо любить, какая ни есть, она одна. И не могла понять тех, кто уезжал. Едут туда, где лучше? А надо жить там, где родина, а не там, где лучше… А еще она гордилась тем, что живет в СССР, представляешь?

– Да, Советский Союз – звучало круто, – сказал я. – Вот есть Соединенные Штаты Америки, есть Объединенное Королевство, а Союз Советских Социалистических Республик – это еще круче… Звучало круто, а страна была говенная…

Легкий ветер заколыхал тюлевую занавеску на окне.

– Как ты думаешь, а почему так все вышло? Когда коммунизм рухнул, можно ведь было по-другому все сделать, как Сергей говорит…

– Не те люди это делали… Тот же Ельцин… У них всех были понятия коммунистические. Да, они понимали, что система – говно, что ее надо менять, но меняли по своим понятиям… И в результате – пшик. Поэтому Ельцин и спился… С одной стороны, увидел, что у него ничего не вышло, а с другой – почувствовал себя «царем»…

* * *

Над кольцевой и трубами ТЭЦ висело серое небо. Мы шли по тропинке мимо гаражей. Под ногами валялись пустые бутылки, пачки от сигарет, разорванные пакеты от чипсов.

Оля сказала:

– Сегодня не пойдем в лесополосу. Холодно.

Я кивнул.

– И вообще, надо что-то делать… Что ты молчишь?

– Завтра я куплю билеты на автобус в Прагу. Виза не нужна. А ты…

– Не надо повторять, это все само собой разумеется.

Впереди, повернувшись лицом к гаражам, ссал мужик. В одной руке он держал бутылку пива. Не прекращая ссать, он повернулся к нам, заулыбался.

* * *

По телевизору шли новости. Показывали прессконференцию недавно назначенного премьер-министра Путина. Он, часто моргая и глядя прямо перед собой, говорил:

– Российские самолеты наносят и будут наносить удары в Чечне исключительно по базам террористов, и это будет продолжаться, где бы террористы ни находились. …Мы будем преследовать террористов везде. В аэропорту – в аэропорту. Значит, вы уж меня извините, в туалете поймаем, мы и в сортире их замочим, в конце концов. Все, вопрос закрыт окончательно.

Ждан надул губы, покачал головой.