Разумеется, Игорь не был таким простачком, как она себе вообразила, и прекрасно сознавал, что его план совершенно провальный. Разумеется, ему никогда не сбыть тиару, даже если он обойдется без бандитов, посадит самолет где-нибудь в глухом месте и поубивает всех пассажиров. Без Сергея тут никак не обойтись, и он, сложив руки, будто в молитве, прошептал:

– Ну, пожалуйста, помоги мне, – надеясь, что его настроение передастся женщине, и она все же пойдет к бывшему мужу.

А Лиза в это время сидела на диване, как каменное изваяние, и не представляла, что нужно делать, чтобы отговорить любимого от опасной затеи. И в то же время она интуитивно чувствовала, что эта опасная идея засела у него в голове и ее оттуда будет трудно выковырять. Может быть, и невозможно.

С одной стороны, она понимала его: Игорь во что бы то ни стало хотел летать, но не видел возможности возвратиться в компанию. Но с другой… Его авантюра грозила закончиться плохо, очень плохо.

Лиза вспомнила те беспокойные дни, когда полиция, тогда еще милиция, контролировала каждый шаг Сергея. Да, он храбрился, хорохорился и все же боялся проколоться. И вместе с ним как осиновый лист тряслась и она, не желавшая снова оказаться на улице или в квартире с пьющими родителями.

Нет, Игоря следовало остановить. Нужно постоянно говорить ему, что это очень опасно и ни к чему хорошему не приведет. Лучше жить скромно и постараться заработать честным трудом, чем сесть в тюрьму. Тогда не останется даже надежды на возвращение в профессию летчика.

Какое-то шестое чувство подсказывало Лизе, что лучше всего расстаться с Игорем, выгнать его из квартиры и зажить прежней, скромной, но честной жизнью, в которой никогда не будет полиции. Но, к своему ужасу, женщина сознавала: она полюбила Игоря, полюбила, как никого на свете, и ей будет тяжело не видеть его хотя бы день.

Что, что же делать? Она подошла к старенькой тумбочке с расцарапанной полировкой, доставшейся ей от бабушки, открыла дверцу и вынула старенькую икону Божьей Матери.

Упав перед ней на колени, она стала горячо молиться своими словами за Игоря, умоляя Богородицу вразумить его, наставить на путь истинный.

Когда мужчина вернулся, изрядно набравшийся, она с надеждой посмотрела на него: вдруг передумал?

– Что ты смотришь на меня взглядом цыпленка, которого собираются резать? – усмехнулся он. – Впрочем, знаю. Ты ждешь, что я скажу, будто передумал. Не дождешься, моя дорогая. Мне нужны большие деньги, и я их получу. С тобой или без тебя – не имеет значения. Завтра я приступаю к исполнению своего плана.

– Игорь, твоя затея безумна! – воскликнула Лиза, обнимая его и чувствуя запах спирта. – Опомнись, откажись от нее. Давай подумаем, как заработать честно. Можно продать мою квартиру и поселиться у тебя.

– Сколько может стоить твоя квартира? – Он критически обвел взглядом стены, давно не знавшие ремонта. – Она находится не в самом хорошем районе. Мы выручим за нее сущие гроши. Этого даже не хватит, чтобы стать совладельцем в какой-нибудь летной компании. – Он резко отодвинул ее. – Нет, нет и нет. Завтра я встречаюсь с кое-какими людьми из криминальной среды, думаю, они предложат еще парочку вариантов. Жаль, у нас маловато времени.

Лиза опустилась перед ним на колени:

– Игорь, прошу тебя… Не нужно…

Мужчина словно не замечал ее:

– Мне нужно отдохнуть. Что-то я устал…

Он пошел в свою комнату, а Лиза снова села на диван и закрыла лицо руками.

Она поняла: Игорь настроен более решительно, чем ей казалось, и никакие заверения не помогут отговорить его от безумного плана.

«Беги от него, – шепнул ей внутренний голос. – Беги, пока не поздно. Он сам потонет и потащит тебя за собой. Ты не заслуживаешь этого».

Лиза решительно отмахнулась от назойливых мыслей и задумалась. Если любимый будет непреклонен и завтра, ей ничего не останется, как помочь ему. Тогда вариант с привлечением Сергея – не такой уж и плохой. Может быть, бывший муж, если захочет завладеть тиарой, подскажет что-то умное. Его мозг всегда хорошо работал, если нужно было что-то украсть.

Она вздохнула и ударила себя по колену сжатым кулачком. Решено. Если Игорь не изменит своих намерений, она пойдет к бывшему мужу.

Господи, Пресвятая Богородица, хоть бы завтра ее любимый забыл об этом страшном плане!

Одесса, 1892 г.

Дома, еще раз обговорив все детали, братья завалились спать, довольные собой, и в семь утра уже пили чай.

– Значит, забираемся в квартиру, – Шепсель еще раз представил картину ограбления бедного старика, – потом ищем, где он хранит деньги. Кстати, как ты думаешь, где он их хранит?

Лейба тряхнул головой:

– Думаю, он не особо заморачивался насчет тайника. Брат хозяйки меблированных комнат, а значит, и сама хозяйка, и ее контингент считают его бедняком, следовательно, в комнату к нему никто наведаться не собирается. Нам он доверяет и потому никак не ожидает, что мы навестим его скромное жилище. Согласен, братишка?

Шепсель хлебнул чай и кивнул:

– Верно. Если у него есть тумбочка, небольшой шкаф – монеты там. Если же нет, хотя комнаты и меблированные, старик наверняка спрятал их в старом саквояже, который – готов поспорить – у него есть. Ну а если не найдем саквояж, то…

Стук в дверь заставил его вздрогнуть.

– Это еще кто? – тихо спросил он. – Разве мы с тобой кого-то ждем?

– Надеюсь, это не полицейские. – Лейба тем не менее побледнел от страха. – Мы не сделали ничего плохого.

– Это точно. – Младший Гойдман встал и медленно направился к двери.

Какой-то нетерпеливый гость стучал по ней кулаками.

– Да открывайте же! – вдруг послышался надтреснутый голос Сазана. – Или вы там дрыхнете?

Братья переглянулись, и Лейба заморгал.

– Какого черта ему здесь нужно? – буркнул Шепсель, словно еще минуту назад не собирался грабить старика, и распахнул дверь.

Сазонов, уже слегка выпивший, во всяком случае, пропустивший самое меньшее полстакана, ввалился в комнату и сразу плюхнулся на стул, озираясь по сторонам.

– Я думал, у одного меня такая бедная обстановка, – хихикнул он и подмигнул красноватым глазом. – А вы тоже небогато живете, хотя, если судить по одежде, денежки у вас имеются. – Ротмистр вытащил бутылку из старой холщовой сумки неопределенного цвета, с пятнами, и поставил на стол с видом победителя. – Закуска у вас найдется, хотя бы самая завалящая?

Лейба завороженно наблюдал за действиями старика, а Шепсель послушно вытащил чесночную колбасу, глянцевые помидоры и хлеб.

Ротмистр довольно крякнул и вытер руки о засаленный сюртук, такой засаленный, что его можно было резать и жарить без масла.