Ильинична, – расплылся в деланой любезности Парфенов.

Хохлова заохала, медсестра принялась что-то нежно ворковать. Но на это майор смотреть не стал, слишком много времени потрачено впустую. Он надеялся, что у ребят будут результаты получше.

* * *

Поквартирный обход почти ничего не дал. Лешу Буглака знал почти весь дом – он там был слишком частым гостем из-за сдаваемой Хохловой квартиры. К шумным временным соседям жильцы подъезда привыкли, скандалы и разборки сами не устраивали, а просто вызывали участкового.

– Да че-то какой-то крик был ночью, – сказал сосед с верхнего этажа. – Я на кухне курил в форточку, так вроде баба орала.

– Во сколько это было? – спросил Егоров.

– А я знаю? – пожал плечами сосед. – Мне фиолетово, я в отпуску. Покурил, водички хлебнул и пошел дрыхнуть.

– Больше вы ничего не слышали? Может, шаги на лестнице? Дверь хлопнула?

– Да хрен его знает, – снова пожал плечами сосед. – У нас тут иногда двери вообще всю ночь открытые стоят. Зимой бомжи приходят греться.

– То есть никого подозрительного не видели?

– Не-а. Оно мне на фиг? Я в отпуску. До обеда дрыхну, потом в телик залипаю или в комп гоняю. Потом опять дрыхну. Отпуск кончится, опять пахать неделями.

Еще одна молодая мамаша вспомнила, что слышала приглушенный крик. Приглушенный, потому что мамаша жила под самой крышей, а квартира Хохловой на втором этаже. И вообще, своих проблем выше головы.

– В двенадцать семнадцать это было, – сказала женщина шепотом.

– Точно? – уточнил таким же шепотом Федя.

– Стася в двенадцать кушает, у меня будильник заведен. Покормила, стала укачивать и услышала. А часы перед глазами на тумбочке.

Федор поблагодарил молодую мамашу и пошел вниз. Можно было с уверенностью сказать, что в четверть первого Анжела Трегубова была еще жива. И по крайней мере двое людей слышали ее крик, но ничего не сделали, чтобы помочь или хотя бы выяснить, что происходит. Девушка кричала, а жители подъезда занимались своими делами. Никто не снял трубку и не набрал номер опорного пункта.

– Гринь, че у тебя? – спросил Егоров, вернувшись в квартиру.

– Да все уже, – отозвался Город.

Игнатьич со своей командой уехал. Санитары увезли запакованное в плотный черный мешок тело Трегубовой. Только грязные пятна на голом матрасе, обоях, шторах и мебели напоминали о том, что здесь произошла трагедия. Понятые ушли по квартирам. Елена Вадимовна до последнего уговаривала Гришу перейти в ее квартиру и попить чаю с бубликами.

– А Копылов где?

– Свалил. Начальство уехало, он тут пару бумажек написал – и адью.

– Ясно. Как всегда. Че, погнали по ее подружкам?

– Давай сначала в одно место заскочим?

* * *

– Если шеф узнает, а он узнает, что мы по кабакам ходим в рабочее время, он нам головы оторвет.

– Он нам все равно голову оторвет. Мне точно, – вздохнул Город.

Оперативники стояли перед клубом, где провела свой последний в жизни вечер Анжела Трегубова. Вывеска над входом не горела, а дверь оказалась закрыта. Егоров поискал кнопку звонка, не нашел ее и просто громко постучал.

– Ты скажешь, наконец, какого мы сюда приперлись?

– Смотри. Трегубова зачекинилась здесь вчера.

Гриша показал экран своего смартфона с открытой страничкой Анжелы в соцсети. Девушка сделала селфи на том самом месте, где они сейчас стояли. «Иду и побеждаю», – подписала она фотографию. Сердечки и комментарии под снимком. Восхищение ее новым образом. Пожелание удачи. Завистливая критика. Обычные мужские грубые комплименты с сексуальным подтекстом. Пока еще мало кто из знакомых Анжелы знал, что девушки больше нет в живых.

– Господа, клуб открывается в семь вечера. – В дверях показался мужчина средних лет в костюме и галстуке, на его запястье блеснул браслет дорогих часов.

– Мы не господа, мы из полиции. – Егоров и Город показали удостоверения.

– И тем не менее, к огромному сожалению, мы открываемся только в семь часов вечера. Если только у вас нет договоренности на проведение спецмероприятия.

– Представьтесь, – попросил Федя.

– У нас какие-то проблемы? – насторожился мужчина, вынимая из внутреннего кармана пиджака телефон. – Возможно, вам нужно поговорить с нашей охранной фирмой…

– Мы не собираемся вас крышевать.

– Ее видели? – Гриня сунул мужчине под нос свой телефон с фотографией Анжелы.

Тот отпрянул, но на фото взглянул.

– Эта девушка предъявляет какие-то претензии? После всего? Она что, написала на нас заявление? – К мужчине вернулись первозданное спокойствие и лоск.

– А есть повод писать заявление?

– Думаю, нам лучше поговорить в моем кабинете. Прошу, господа.

За барной стойкой двое рабочих в спецодежде крепили огромное зеркало. Стоял крепкий алкогольный дух. Уборщица, матерясь вполголоса, вытаскивала из-под стойки мелкие зеркальные осколки. На миниатюрной сцене девушки-танцовщицы репетировали вечернюю программу под музыку, звучащую из переносной колонки.

– Выпьете что-нибудь?

Мужчина, представившийся администратором клуба Эдуардом Филимоновым, устроился в роскошном офисном кресле за не менее роскошным современным столом, предложив операм сесть напротив.

– Так что у вас здесь вчера случилось? – Егоров взял на себя основную роль.

– Ка-та-стро-фа, – по слогам ответил Филимонов.

– Конкретнее.

– А что, эта мадемуазель не соизволила написать?

– У них тут вчера погром случился. – Гриня оторвался от своего смартфона.

– Откуда? Как она узнала? Она сбежала до того, как все случилось!

– Уже весь интернет знает. Тут даже кусок видео есть, – хмыкнул Город. – Соцсети.

– А она, эта девица, зачинщица! Это из-за нее произошла драка. Она спровоцировала и сбежала.

– В ваших интересах рассказать свою версию. И желательно показать видео с камер. Камеры же у вас работают?

– Конечно, работают, – оскорбился администратор. – Мы приличное заведение. На прошлой неделе мы закупили новое оборудование. Теперь у нас картинка в фул эйч ди. И сервер сохраняет записи за тридцать дней. Мы не экономим на безопасности наших гостей.

– О’кей, Эдик, мы слушаем. – Город демонстративно вынул из кармана пластинку жвачки и сунул ее в рот.

Эмоционально размахивая руками, администратор рассказал, как Анжела появилась в их заведении. Как она села за стойку и тут же спровоцировала драку между другими посетителями. Потом просто встала и ушла. А драчуны принялись мутузить друг друга, зацепили других посетителей. Кто-то метнул бутылку и попал в зеркало за барной стойкой. Зеркало разлетелось вдребезги. Посекло и дерущихся, и бармена, и официантку, и пару случайных гостей. Пришлось закрываться, оказывать первую помощь и хоть как-то пытаться замять скандал.

– Одна ушла? Кто-то пошел за ней?

– Я откуда знаю? Вы у нее спросите. Что она вообще напридумывала себе? А я могу написать встречное заявление? Пусть компенсирует хотя бы часть ущерба.

– Нет, – помотал головой Гриня.

– В каком смысле «нет»? Она что, чья-то там дочка? – Филимонов указал глазами на потолок.

– Ее убили этой ночью, – ответил