- Ничего, Саша… Это правда ничего. Нерешаемых проблем не существует. Мы справимся.

- Господи… Я разбил тебе голову! О чем ты говоришь? С чем тут справляться? Как? Я не знаю, смогу ли теперь смотреть на тебя и не видеть в той луже крови.

Саша вскочил. Заметался по палате. Но та была не слишком большой, и в конечном счете он остановился, вжавшись пальцами в подоконник.

- А знаешь, я даже благодарна этому случаю.

- Ты спятила?!

- Нет. Просто я не знаю, что еще бы тебя заставило мне открыться.

Он выругался. Провел по лицу руками. И уставился на меня во все глаза.

- Ты хотя бы понимаешь, как больны наши отношения, если для того, чтобы поговорить, нужно доводить ситуацию до такого?

- Дело не в отношениях. А в ситуации, в которой мы оказались. Я уверена, что мы с ней справимся. Еще не знаю, как, но… это обязательно произойдет.

- Я сам себя боюсь. Это ты понимаешь?

Я понимала… Как понимала и то, что не смогу отойти в сторону. И хотя бы не попытаться. Впрочем, прямо сейчас у меня совершенно не осталось сил спорить с ним и бодаться.

- Давай мы это обсудим в другой раз? Я сейчас ничего не соображаю…

- В этом-то все и дело. – Саша вернулся к моей койке и, сев на самый край, осторожно провел пальцами по лицу. – А потом ты придешь в себя и поймешь, что я на хрен тебе такой не нужен.

- Этого не случится.

- Ох, Соня… Даже если это не так… мне так нужно сейчас в это верить.

- Разве я когда-нибудь тебя обманывала?

- Нет…

- Вот видишь! Все будет хорошо. Я люблю тебя. От неба до земли и обратно, - уже засыпая, пробормотала я любимую фразу Этель.

- Если нам никто не помешает.

- Я этого не допущу.

- Все такая же уверенная, что мир вращается вокруг тебя, правда? – может быть, впервые с начала этого непростого разговора, в голове Саши проскользнули шутливые нотки. Я так обрадовалась им, что улыбнулась и затрясла головой.

- Конечно. Все будет так, как я хочу.

- И чего же ты хочешь?

- Чтобы ты любил меня.

- Я люблю тебя…

- Еще бы. Кого еще тебе любить, как не меня?

София

Меня выписали к вечеру, когда, сто раз перестраховавшись, врачи все же вынуждены были признать, что моему здоровью ничего не угрожает. Но вернуться домой у меня не вышло. Отец и слышать ничего не хотел об этом.

- Папа, я прекрасно себя чувствую. Правда. Мне не нужны няньки и надсмотрщики! – я покосилась на маячивших у него за спиной охранников.

- Что-то я не помню, что интересовался твоим мнением на этот счет.

- Папа…

- Быстро в машину, София! Без разговоров.

Вот так, на двадцать седьмом году жизни, я тяжело вздохнула и, послушно склонив голову, скользнула на заднее сиденье отцовского Майбаха. Впрочем, у такой моей покладистости было свое объяснение – так я надеялась задобрить разгневанного родителя. Потому что прямо сейчас он на меня злился. Очень. Я это видела. Но еще в гораздо большей степени он за меня переживал. Мой папа…

- Пап…

- Ну, что еще? – свел брови тот.

- Саша хороший. Правда. Он тебе понравится…

- Не в этой жизни.

- Он действительно не хотел меня обидеть. Просто… что ты о нем знаешь?

Я не сомневалась, что уже в самое ближайшее время он будет знать о нем все… Все. Но прямо сейчас мне нужно было понимать, какие факты из жизни Алекса ищейки отца уже успели нарыть.

- То, что из-за него ты загремела в больницу. Этого более чем достаточно.

Вот такая незамысловатая логика. Я отвернулась к окну и покачала головой:

- Знаешь, в твоем возрасте уже надо понимать, что жизнь не делится на черное и белое.

- Ты меня еще поучи, как надо!

- Нет. Ничему я тебя учить не стану. Просто расскажу все, как есть. А дальше сам думай… Только имей в виду, что от Саши я не откажусь. Что бы ты там для себя не решил.

И не слушая возражений отца, я просто начала свой рассказ. В подробности не вдавалась. Потому что они никого не касались, кроме нас с Алексом. Но в общих чертах… я рассказала все, как есть. Это был очень долгий монолог. Закончив, я поняла, что мы приехали и уже черт его знает сколько времени стоим на подъездной дорожке.

- Я не откажусь от него сейчас, папа. Потому что однажды уже невольно отказалась… И у этой моей ошибки была слишком высокая цена. Для него… И для нас с Этель.

Я толкнула дверь и вышла из машины. Отец догнал меня лишь на ступенях, ведущих к дому.

- Соня… А ты уверена, что это не жалость?

- Что именно?

- Все… - Отец пожал широкими плечами. На фоне темного неба его фигура казалась величественной и массивной. – Твои действия могут быть продиктованы жалостью и чувством вины.

Не сказать, что я не рассматривала ситуацию и с такой стороны. Было дело. Но это не жалость заставляла мое сердце биться чаще в его присутствии. Я же только о нем и думала все это время, только им и жила. Все другое рядом с ним вообще отошло на второй план. И будто поблекло даже…

- Нет, папа. Мои действия продиктованы исключительно желанием быть с этим человеком. Чего бы мне это ни стоило… - добавила тихо, вполне осознавая, как отец расценит эти мои слова, и пошла в дом.

Лилька налетела на меня прямо с порога:

- Ну, слава богу! Я уже думала, что вы там вечность будете стоять! Замерзли?! Может, облепихового чая, а? Или сразу в горячую ванну?

- Не думаю, что мне сейчас можно в ванну. Мне бы просто лечь…

- Ну, тогда поднимайся в свою комнату. Я чай туда принесу!

- А Этель…

- У нее все отлично. О тебе даже не вспоминала. Не переживай. Ты уже придумала, что ей скажешь по поводу повязки?

- Что-нибудь придумаю.

Лилька улыбнулась, не слишком успешно скрывая за улыбкой свое беспокойство, и скомандовала отцу идти ей помогать. Тот бросил на меня очередной хмурый взгляд, но ослушаться жену не посмел. Лилька мне подмигнула. Ну, какая лиса! Крутит им, как хочет, спасая меня…

Расчувствовавшись донельзя, я поднялась наверх. Лилька, став хозяйкой в моем отчем доме, кое-что привнесла в интерьер от себя, но в основном здесь все не слишком-то изменилось. А моя комната и вовсе осталась нетронутой. Я включила свет, разделась. Голова болела все сильней. Поэтому мыться я не стала. Мало ли… На кровати лежало шикарное покрывало, которое выбирала еще моя мама. Мне так сильно ее не хватало, особенно в такие мгновения. Я каждый раз представляла, а что бы она мне сказала? Как бы отреагировала? Что бы мне посоветовала… Особенно нелегко мне пришлось, когда я сама стала матерью. Это был какой-то переломный момент.