В 1-й ГвШАД заморочек с «окой» хватало! Больше всего боев у них было – с нашими самолетами. Они от «шторьха» только звуком двигателя отличаются. Ну, и если снизу или сверху смотреть, то наш более остроносый и нос чуть более вытянут, а если сбоку, то видно, что у него костыль без колеса. Коля Мальцев еще и вооружил «шторьх» ракетами, теперь это легкий ночной штурмовик. Хохоту было море, пока конструировал, – прицела-то нет, но Николай и тут всех уделал! На куске целлулоида нанес круги и отметки тысячных, с помощью АК-88 приклеил рамку для донесений изнутри на лобовое стекло с парными винтами: справа-слева и сверху-снизу, – пристрелял, откорректировал, и получился вполне приличный прицел. Теперь, когда идет на задание по наведению и один, то вешает до двадцати ракет, если дополнительный бак не берет. В общем, колдует с весом, у него каждый грамм на учете. А хохотали все только до того момента, пока Коля не нарисовал себе две звездочки на фюзеляж. Его атаковала пара «Мессеров-110», а это шесть огневых точек на каждом. Чтобы сбить наверняка, немцы решили действовать в плотном строю, видимо хорошо слетанная пара была. Николай быстро развернулся и сорвал им атаку маневром вниз – в сторону. Не отстали, да еще и стрелки начали помогать. Немцы начали широкий размашистый вираж и вновь зашли для атаки. Коля развернулся и атаковал их в лоб, выпустив очередь из шести ракет, и опять – вниз со скольжением. Одна из ракет попала в ведущего. Его развернуло, и с ним столкнулся ведомый. Два – ноль в пользу капитана Мальцева. И по колоннам ночью у него очень удачно получалось. Самолет у него был немецкий, только звезды на крыльях и хвосте. Ночью немцы его не боялись, поэтому охота у него получалась знатной! Вот после такой охоты им и занялись «охотники». Видимо, кого-то важного зацепил.

Немцы ожидать нашего наступления не стали и начали наступление на Центральном фронте, но направляясь на юг, а не на Москву. Им очень мешала 5-я армия Потапова, окопавшаяся в неудобных для немцев местах, где они не могли использовать преимущество в маневре. Двести тридцатая дивизия вступила в бой у Рогачева, где немцы второй раз попытались форсировать Днепр, чтобы выбить армию Кузнецова с позиций в междуречье Днепра и Сожи. Целью немцев был Гомель. Однако зацепиться за левый берег им не удалось. Впервые мы столкнулись с притопленными переправами, две из которых продолжали действовать двое суток, пока были обнаружены. Тут Потапов, который тихо-мирно дрался с другой группой армий немцев, форсировал Припять, взял Калинковичи и двинулся на Бобруйск, а 230-я дивизия активно занялась мостами и переправами через Березину. Гетьман, хорошо помнивший свои безуспешные налеты на переправы и большое количество потерь в 4-м полку, наглядно увидел, в чем заключалась его ошибка: не подавив надежно ПВО противника, соваться на переправу бессмысленно. Его подвела именно тактика в тех боях: поставлена задача – переправа, у тебя «летающий танк» – вперед. Очертя голову можно и более ценный прибор сломать.

Мы отработали ракетами по позициям немецких зениток, расположение которых было предварительно разведано высаженной разведгруппой, которая выставила маячки и повесила обыкновенные простыни на верхушках деревьев, обозначающие направление и рубежи открытия огня. Залпы РС обрушились на позиции зенитчиков, которым стало не до самолетов, атакующих переправу. Точно уложенные связки стокилограммовых бомб разнесли металлодеревянные пролеты, разбили предмостья, и дивизия пошла к следующей переправе. А крайний штурмовик сбрасывал зажигательный бак на остатки былой роскоши. Тренировки просто так не прошли, мазали немного, в основном попадали, так как знали, что их прикрывают и при попытке открыть огонь прикрытие сразу же подавит огневую точку.

– Работаем! – звучала команда ведущих, и люди работали! Спокойно, как на полигоне, отправляли вниз подарки фюреру.

После шести вылетов в составе новой дивизии, выправив встречавшиеся косяки в подготовке и в проведении операции, вздернув на дыбе начальника снабжения и обеспечения дивизии полковника Морошкина, убыл в Могилев-Подольский. Дивизия боеспособна! В Киеве ждал подарок – тридцать два «Спитфайра МкV» прибыли в Сумы из Баку и разгружаются. Вместе с ними прибыло такое же количество «харрикейнов» – вот гады! Вместе с первой поставкой прибыл бензин, масло и боеприпасы для их вооружения. Не слишком вовремя, требуется отводить один из полков, а он нужен на местах, поэтому принимаю соломоново решение, по две эскадрильи с двух полков поехали переучиваться в Сумы. Куда бы сбыть «харрикейны»? Но документы выписаны в адрес корпуса, поэтому все машины придется принимать на баланс, а избавляться надо потихоньку, отправляя машины в нужные места. Самое мерзкое, что у «спитов» и «харь» кабины не совпадают по конфигурации. Совершенно разные, одни и те же приборы стоят в разных местах. И «харрикейн» не имеет приборов для слепого полета. Вообще.

Приняв перелетевших истребителей и немного организовав обучение, наконец добрался до своей дивизии. До наступления три дня. Вроде все готово, но есть привычка проверять лично. Еще одна заморочка: моей дражайшей нет на месте. Она в госпитале. Несмотря на мой приказ, она продолжала вылетать на самолетах 1-го ГШАП, причем с новичками. Вводила в строй. После гибели отца стала совсем малоуправляемой. Долеталась. Привезли обратно без сознания и отправили в госпиталь. Приговор врачей суров: я буду папой. Ее не выписывают, ждали меня, а она каждый день закатывала скандалы.

– По закону никто не имеет право отстранить меня от полетов по беременности до седьмого месяца. Я буду летать.

– А смысл? Зачем?

– Я поклялась отомстить за отца.

– Ты уже отомстила.

– Нет!

– Не нет, а да. А вот если погибнешь или с ребенком что случится, вот тогда месть не состоится. Впустую погиб твой отец, ведь его дело никто продолжить не сможет. Что ты упираешься в вылеты? Учи стрелков! Работы – непочатый край, опытных стрелков-радистов практически нет. У нас две дивизии такие. Все. Споры закончены, назначаешься старшим флаг-стрелком корпуса. И через неделю буду проверять, как и что сделано для обучения личного состава. А в беременном состоянии ты сама по себе представляешь угрозу для жизни летчика. От боевых вылетов ты отстранена моим приказом.

– А если бы я не была твоей женой?

– Уволил бы из армии за создание аварийной ситуации на боевом вылете. А так – я добрый и люблю тебя. Все, спорить заканчиваем, и никаких отговорок, товарищ старший флаг-стрелок.

Наше наступление началось с сильнейшей артподготовки, потом подняли «Илы» и пустили их над танками. Почти сразу танки уткнулись в противотанковый рубеж и начали активно гореть, а наших наводчиков из наблюдательных пунктов дивизий и корпусов не выпускали. Генералам хотелось покомандовать авиацией.

– Там в овражке фрицы, летун, давай!

– В котором из трехсот? Обозначить можете?

– Чем я тебе его обозначу? С дуба рухнул? Давай огня!

– Где мой наводчик?

– Я его, козла сраного, арестовал! Он какие-то координаты спрашивал! Давай, летун, давай! В овражке они, в овражке.

И вот так весь вылет. Сел на «аиста», лечу на НП фронта. Там Буденный и командарм 18-й Смирнов. Я поставил на стол рацию и включил звук. Запросил «Десну-235» – это НП 130-й дивизии. На связи был «553-й» – это полковой комиссар Гольдштейн из 55-го корпуса, но до этого работал кто-то другой. Запросил еще раз своего наводчика, он так и не освобожден. Танки отошли и вернулись на свои позиции. Атака сорвана, наступление не состоялось. Доложил командованию, что произошло.