Он шел, не оборачиваясь, закутавшись в куртку, иногда придерживая ушанку, чтобы не сдуло. Это было старое кладбище. Вдалеке сквозь ветер он услышал голос поющего священника. «Видимо, отпевают кого-то, – подумал он. – Ну что же, ждите гостей сейчас, раз добрыми становитесь во время похорон. С ними скучно вам не будет». Володя захихикал.

Ворота были открыты. Володя, проходя мимо, случайно бросил взгляд на стоявшую рядом часовенку, откуда раздавалось пение. Из часовни вышла старушка в черном платке, а за нею девушка, тоже одетая в черное. Ее внешность бросилась в Володю. Она показалась ему необычайно, даже дико красивой. И этот длинный наряд, и платок на голове никоим образом не рушили ее красоту. Володя остановился на момент, а потом решил подойти поближе, чтобы получше ее рассмотреть. «Ах, как же нехорошо, у людей горе, а я тут…» – думалось ему, но все равно его притянуло прямо к часовне.

Внутри было человек тридцать. Все мужчины с приличными колоритными бородами. У священника вообще, казалось, борода была до пола. Девушка плакала. Она зашла обратно в часовню и стала недалеко от гроба. Тут Володя услышал приближающийся хохот.

– Володя, решил-таки с нами? – радостно спросил Сидор.

– А вот вам не стыдно? У людей горе, а вы тут пришли не к месту, – строго сказал Володя.

– А сам-то чего приперся, – грубо сказал мужичок.

Володя не нашел, что ответить, просто отвернулся от весельчаков.

– Давай внутрь зайдем, глянем, что там? – сказал Сидор.

– Не, не надо, так не делается, тут их подождем. Как только выйдут, начнем просить. Вот увидишь, каждый третий давать будет. Они напуганы сейчас, что помрут когда-нибудь. А завтра позабудут и не дождешься от них доброго дела.

– А я все равно пойду, – смеясь, сказал Сидор.

Володя попытался его остановить, но было бесполезно. Сидор смело зашел в часовню и встал среди остальных. Он немного молча постоял, смотря вверх, а потом посмотрел на гроб. Лицо его в один момент перекосилось. Он подбежал прямо к гробу и положил голову на грудь покойника. Он начал выкрикивать что-то невнятное и прямо вопить. Он плакал, отрывался от гроба, кричал, потом снова ложился головой на грудь покойника. Володя обомлел от неожиданности. Что делать, было непонятно. Как ни странно, никто из собравшихся не предпринял попытки оттащить Сидора. Люди просто несколько удивленно на него смотрели, а священник вообще не обращал никакого внимания и продолжал петь.

Володя нерешительно зашел в часовню и, поймав на себе кусочек взгляда очаровавшей его девушки, подошел к Сидору.

– Пойдем, Сидор, – он схватил его все за тот рукав. – Пойдем, нехорошо так.

– Батя, батенька ты мой, – рыдал Сидор. – Это батя мой, не тронь меня, – закричал тот, но все же поддался силе Володи.

– Ты что же делаешь, дурень, – закричал на него Володя, – когда вывел из часовни. – У людей горе, а ты цирк устраиваешь.

– Это батя мой, – плакал Сидор.

– Это батя его, – с холодным лицом добавил мужичок, который наблюдал за всем происходящим, не сходя с места.

– Вот уроды, ничего святого у вас нет, тьфу на вас всех, – Володя тряхнул Сидора за рукав так, что тот упал.

Тут из часовни вышла та самая старушка, что несколько минут назад беседовала с девушкой. Она уверенно, со строгим видом подошла к Сидору.

– Я сейчас уведу его, простите его, – сказал ей Володя.

– Ну что, детина? – старушка, казалось, не услышала слов Володи. – Иди к сестре и стой спокойно, – она прикрикнула.

– Батя! – закричал Сидор.

– Что – батя? – уже спокойно сказала старушка. – Будто не знаешь, Сидорушка, что помереть он собирался. Иди, сестру поддержи, всем тяжело нам, не только тебе.

– Это его отец? – удивленно спросил Володя.

– А кто же? – сказала старушка и помогла Сидору подняться. – Пойдем.

Они зашли вместе в часовню. Сидор перекрестился двумя пальцами, а потом подошел к девушке и взял ее за руку.

– Ничего, сейчас закончат, погоди немного, – пробубнил мужичок. – Вот увидишь, сегодня много нам достанется.

Володя ничего не мог ответить. Он смотрел в темную толпу в часовне, не понимая, что происходит. Вынесли гроб. За ним пошли бородачи с опущенными головами. В конце толпы увиделась старушка, а прямо за ней зашел Сидор, крепко сжимавший в своей руке руку девушки.

– Бежим, во, сейчас время, – шепнул на ухо Володе мужичок. – Люди добрые, – подбежал он к идущим за гробом. – Живем и не ведаем, когда тело сбросим и на тот свет пойдем. Люди добрые, сердечные, Христа ради, поесть бы мне сегодня, а то маслицо разлилось, хлебушек птички склевали, – он тоже опустил голову и протянул руку к толпе.

– Держи, добрый человек, – раздалось откуда-то, и в руке у мужичка оказалась денежка. Потом это повторилось. Мужичок взглянул на Володю и махнул ему рукой, чтобы тот подходил. Володя подошел. – Давай, дурак, рядом стой, сейчас и тебе достанется, – мужичок силком взял Володину руку и выставил ее открытой ладонью кверху. – Люди добрые, спаси Христос вас и домашних ваших, – он продолжил.

Володя стоял как в тумане и не отрывал глаз от идущих в конце толпы. Они приблизились.

– Возьми, добрый человек, – старушка протянула Володе бумажку. Мужичок выхватил ее, положил на ладонь Володи и зажал ее. Пройдя мимо, ни Сидор, ни девушка не взглянули на Володю. Тот проводил их взглядом.

– А кто это такие? – удивленно спросил Володя мужичка.

– А кто их знает, кто они, – мужичок жадно пересчитывал добычу. – Все добреют, когда помирает кто. Иди, купи чего себе, хоть чаю выпей.

Володя присел на стоящую рядом скамейку. Мужичок сел рядом и вытащил из сумы недоеденную горбушку. Так они просидели с час, пока Володя уже совсем не продрог.

– Здесь когда-то чумных хоронили, а теперь во как, по-людски все. И больница тебе тут, и дом специальный для убогих добрых людей. За чертой огороды, можно и зайти, если за оградкой вишенки свисли, – мужичок разжевал горбушку. – Озяб уже? Крутит погодка-то.

– А ты давно тут? – спросил Володя.

– Годов тридцать.

– Да ну! – удивленно воскликнул Володя. – И живешь тут?

– Да, в доме специальном. Для добрых людей, дурачков всяких. Оставайся, пристрою. Голодным не останешься.

– Не, я… – Володя рассмеялся. Он представил, как друзья отреагируют, если узнают, что он остался жить в приюте для дураков, а на пропитание зарабатывать, побираясь около кладбища. – Я к тетке иду, она недалеко здесь живет. Думаю пару дней покантоваться в Москве, друзей навестить, а потом и к себе. Я с Урала.

– Ну,