– Лучше и не чувствовать. А то оно, раз за мысли не смогло зацепиться, так за чувства будет.

– А ты знал хотя бы, что цвета такие бывают?

– Не знал, конечно, но удивляться тоже не стоит. А то оно за удивления наши зацепится. И не бойся, главное. За страхи зацепится уж наверняка, будет даже хуже, чем раньше было. Я и раньше к особой сложности так относился. И ничего, выжил.

Свет вместе со всей природой перестал быть понятным. Невдалеке появился новый заяц, столь же увлеченный, идущий навстречу. Иваныч внутренне подготовился к встрече, кивнул Зине, чтобы та не забыла жевать траву. Как только заяц приблизился, Иваныч выкрикнул:

– Доброго дня, сочной травы.

Заяц благодарно закивал.

– Вы же не в ту сторону идете, – несколько удивленно сказал он. – Я там был, там нет ничего.

– А мы там были, – Иваныч махнул рукой в сторону, откуда они пришли. – Там тоже ничего путного. Идем, куда идется.

– Сложно все стало. Земля тяжелеет, непонятностей набирается. Лисы хитры стали. Что делать-то?

– Убежден, что у лис те же проблемы. И на них кто-нибудь охотится, и они бегут, а места не найти. И покой для них тоже усложнился. Ты, наверное, думаешь, что смерть как лиса приходит?

– Конечно.

– Глупости это все. Я знал одного человека, так он подумал, что смерть как заяц приходит. Увидел зайца, испугался.

– Глупый совсем.

– Ага, глупый. Лисы, наверное, думают, что смерть как человек с ружьем приходит. А я и был не так давно человеком с ружьем и ни к каким лисам перед их смертью не ходил. И боялись меня меньше, чем когда я зайцем стал.

– Я же говорю, сложность стала немыслимой. Смерть, видимо, тоже сложной приходит – так, что не распознаешь ее.

– Пройдет это все. Это мир защищается так. Он тоже боится смерти.

Они подошли к новым травам. За открытым местом с редкими деревьями, кустами и мусором виднелись незнакомые дали, уже несложные, манящие.

– Туда нельзя, – заяц заметил взгляд Иваныча. – Не думай даже. Там лисы живут.

Иваныч кивнул Зине, указав, чтобы та выплюнула траву. Сам же молча, не торопясь, снял костюм, отряхнул одежду.

– Лисы живут, говоришь? – он приобнял Зину. А Зина положила голову на плечо Иваныча, предвкушая красоту и ясность лисиных владений.