− Нет. Я поймаю, – поднимаю на него взгляд. Он не шутит, произносит с полной серьёзностью.

− Обещаешь?

− Обещаю, – сколько всего может дать человеку всего одно слово, и сколько всего оно может изменить…

***

Она неожиданно мне доверяется, просто расслабляется и позволяет её вести. Я чувствую это доверие, оно почти осязаемо. Впервые испытываю это чувство настолько сильно, что оно кажется нереальным. Беру её за руку, и мы делаем несколько кругов по катку. На одном из поворотов в нас чуть не влетает молодой парнишка, скорее всего ещё школьник. Я дергаю Вику на себя, оберегая от столкновения, и удерживаю от падения. Парень ещё раз делает круг возле нас, извиняется и откатывается к своей компании. А я так и держу её в своих руках.

− Говорил же, поймаю, – говорю, а самому не хочется её выпускать из своих рук. Понимаю что глупо, но ничего с этим сделать не могу.

− Спасибо, – она тоже не двигается, просто стоит и смотрит на меня. Словно наваждение какое-то.

− Ты замерзла?

− Немного, – шепчет в ответ. Снимаю с её руки перчатку и растираю её ледяные пальцы.

− Пошли, тут рядом кофе горячий продают. Согреемся, – мы, наконец, двигаемся с места, сдаём, коньки и идём в небольшое крытое помещение. В нем не намного теплее, чем на улице, но зато защита от ветра и возможность согреться горячими напитками. Покупаем кофе и отходим к одному из столиков.

− Ты чего загрустила? – спрашиваю вдруг ставшую серьезной Вику.

− Нет никакой грусти. Просто вспомнила, как мы ходили с родителями на похожий каток, когда я была ещё маленькой, лет восемь-десять было. Для меня это всегда было каким-то праздником.

− У тебя были хорошие родители, – я действительно так думаю, потому что не могу даже вспомнить, проводили ли мои родители со мной время вот так, вроде выходов в парк, цирк или на городскую ёлку.

− Для меня они были лучшими. Наверное, как и для каждого ребёнка, родители всегда остаются примером.

− Не соглашусь. В жизни бывает с точностью наоборот, – отпиваю горячий кофе, всё еще пытаясь вспомнить, что-то кроме новогодней елки в университете, на которую меня водил отец каждый год. И ничего вспомнить не могу.

− Тебе в детстве леденец не купили, когда ты просил? − она хитро улыбается, отхлебывая свой кофе.

− С леденцом было бы проще. У тебя нос и щёки красные. Сильно замерзла?

− Нет, мне тепло. А ты с темы пытаешься съехать, – подлавливает меня Вика.

− Тебе, правда, это интересно?

− Если ты не хочешь об этом говорить, я не настаиваю. Просто я, по сути, ничего о тебе не знаю, кроме того, что у тебя есть сестра.

− Нас двое в семье: Мирка и я. Мама по образованию медик, как и по призванию. У неё обширная практика и, на данный момент, своя широкопрофильная клиника. А отец − человек науки, биолог. Пару лет назад защитил диссертацию и получил высшую степень, а ещё стал лауреатом какой-то научной премии. В общем, теперь гонора стало ещё больше. Доктор наук – звучит громко и пафосно.

− О-о-о, − удивленно вскидывает брови Вика, отмечая нотки пренебрежения в моём голосе, − ты не гордишься своим отцом?

− Скажем так, я далёк от мира науки. Если все его регалии, диссертации, степени делают его счастливым, то я рад за него. Главное, чтобы он меня не трогал.

− У вас сложные отношения?

− Непростые. Давай не будем об этом. А то и у тебя, смотрю, настроение испортилось.

− Я просто немного шокирована.

− Чем?

− Оказывается, я живу с сыном очень умных и уважаемых людей.

− Тьфу ты, Вик, не пори чушь. Это не заслуживает твоего внимания, правда. Допивай кофе и пошли домой, будем выбирать на какой фильм завтра пойдем в кинотеатр.

− Ты вроде сырников ещё хотел?

− Точно, надо зайти в магазин за творогом.

***

− Демид, аккуратней, горячие же, – предупреждаю, когда он хватает с тарелки горячий сырник. − Вот, кусочек остывшего держи. Я откладывала попробовать, всего ли хватает, – он не берёт сырник руками, а, перехватив моё запястье, съедает его из рук, облизав мои пальцы, от чего сотня маленьких иголочек проходит через всё тело.

− Вкусно, – констатирует, как ни в чём не бывало.

− Не лопни, – скрываю свою реакцию за улыбкой и отворачиваюсь к плите.

− Давай помогу приготовить, быстрее будет, − он прижимается ко мне со спины, скользя ладонями по бедрам, а у меня перехватывает дыхание.

− Демид, – произношу на выдохе.

− Прости, – он убирает руки выше, но не отходит ни на шаг.

− Нет, я… я не против, − оборачиваюсь к нему лицом, − просто тут сковорода горячая.

− Тогда, может, потом доготовим? – моим ответом служит движение рукой, я нажимаю на кнопку выключения плиты всё так же, не сводя взгляда с Демида. Он проводит ладонью по моей щеке, шее, плечу, скидывая вниз тонкую бретельку топа. А у меня уже только от этого прикосновения начинает сбиваться дыхание и слабеть колени. Я не знала раньше, что так бывает. Не знала, что можно испытывать столько чувств рядом с мужчиной. Не знала, что может быть настолько хорошо. Прижимаюсь губами к его плечу. Демид подхватывает меня под ягодицы, заставляя обвить его ногами, и несёт в гостиную на диван. Я прижимаюсь к нему всем телом и не хочу отпускать ни на миг. Только бы слышать его дыхание и стук его сердца, чувствовать теплую кожу с любимым ароматом. В эту минуту мне стало всё равно, как оно сложится дальше, лишь бы продолжать чувствовать его сейчас, ощущать себя желанной в его руках, находиться в его объятиях. А что потом? А всё и так известно… Бесконечная тоска, нескончаемая агония от его ухода и раздирающее душу одиночество… Но это будет потом…

− Вик, – голос Демида немного осипший, − когда ты закрываешь глаза, мне кажется, ты начинаешь бояться.

− Нет… мне не страшно… С тобой не страшно…

− Даже так? – он прижимает мои руки к подушкам, переплетает наши пальцы, удерживая их в одном положении.

− Даже так, – отвечаю, со стоном выгибая спину от очередного толчка. Мне хочется отдать ему всё, что я только могу, всю себя до капли, без остатка. Целую его руки, плечи, всё, до чего могу дотянуться в данный момент. Поддаюсь бедрами, стискивая его ногами, прижимаясь к нему, как можно ближе. Прогоняю остатки страха, наслаждаясь каждым мгновением. Даже если это будет в последний раз, я ни о чем не жалею. Демид проводит большим пальцем по моей нижней губе, и я ловлю его, скользя языком по фаланге, играя и наслаждаясь от каждого его движения. Перед глазами уже пелена до черных мушек, пара толчков и меня словно подбрасывает под ним, скручивает, словно в спираль, а потом резко отпускает до головокружения. На доли секунды мне кажется, я выпадаю из реальности. Тело словно невесомое настолько, что я его не ощущаю, и лишь лёгкие поцелуи Демида вдоль ключиц заставляют меня открыть глаза.