***

− Вик, у тебя же день рождения послезавтра, – произносит Демид, когда мы лежим с ним на диване и смотрим фильм, который выбирали целых полтора часа.

− Я его не отмечаю.

− Почему?

− Ужасный праздник, – отвечаю, устраиваясь удобней.

− Ага, на год старше, что может быть хуже для женщины, – смеётся, а я улыбаюсь Демиду в ответ, и, обняв его, кладу голову ему на плечо. Пусть думает, что это обычные женские тараканы по поводу возраста. Необязательно знать, что я ненавижу этот день лишь за то, что я вообще родилась непонятно для чего и для кого. – Что тебе подарить? – неожиданный для меня вопрос. Никто и никогда не спрашивал у меня подобного.

− Ничего не надо. Ты помог мне избавиться от долга в клинике. Это лучший подарок, какой только можно придумать.

− Это не подарок, это помощь, – он нежно поглаживает моё плечо, вызывая желание ещё ближе прижаться к нему. Мне сложно сейчас думать о чем-то, кроме его прикосновений. − А я спрашиваю про подарок. Ведь есть же какое-нибудь желание? Туфельки, платьице, браслетик?

− Есть… − произношу и тут же жалею о сказанном. Не стоило продолжать этот разговор. Стоило его повернуть в другую сторону, отшутиться, сказать какую-нибудь глупость.

− И? – настойчиво допытывает Демид

− Поцелуй, – слова сами вырываются из моего рта, быстрее, чем я успеваю обдумать их уместность. Поднимаю голову и встречаюсь с серьёзным взглядом Демида. В его глазах уже нет той лёгкости и доли юмора, что пару минут назад. Он пристально смотрит, а я не могу выносить этот его взгляд ни секунды. Тяжело. Надо было промолчать. Растягиваю губы в улыбке, стараясь перевести свою оплошность в шутку. – Забудь. Розочки и шоколадки будет достаточно, – ещё раз улыбаюсь и снова прижимаюсь к его плечу, проглотив подступивший к горлу ком. Идиотка, мозги совсем расплавились. Не стоит пытаться прыгнуть выше головы. Для таких мужчин я лишь гожусь в виде подстилки или временного увлечения. Когда я перестала думать, прежде чем что-то говорить? Дура. Ругая себя, я пыталась всеми силами переключить своё внимание на происходящее на экране телевизора, только уже не понимала, что там происходит, и о чём разговаривают герои.

− Вик, – вдруг произносит Демид.

− Что? – я поворачиваю голову к его лицу, а он неожиданно наклоняется и ловит мои губы. Сердце пропускает удар, а потом начинает бить бешеными толчками в грудную клетку с такой силой, что я забываю, как дышать. Но воздух и не нужен. Прикосновение его губ обжигает, отключает разум. Сладкая, невыносимая пытка. Рваное дыхание одно на двоих. Кусающий поцелуй: один, второй, третий, а потом Демид прижимает меня с такой силой к себе, что я и на сантиметр не могу пошевелиться. Углубляет поцелуй, сплетая наши языки до головокружения, до стона. Пальцы сами впиваются в его плечо, боясь, что он отстранится. Задыхаюсь, но хочу продлить это хотя бы ещё на пару секунд. Перед глазами уже мутнеет, а мы всё стараемся напиться друг другом, глотаем воздух урывками, снова и снова беря в плен губы друг друга. В какой-то момент Демид отстраняется, оставляя короткий поцелуй, и прижимается губами к моему лбу, всё ещё тяжело дыша.

− С днём рождения! – произносит тихо, немного отодвигаясь. Я открываю рот, чтобы ответить ему, но он прижимает палец к губам, не давая мне ничего сказать. Проводит по моей щеке ладонью, глядя в мои глаза, и переворачивается снова на спину, прижимая меня к себе, заставляя положить голову на его грудь. Удары сердца отдаются гулом в ушах, а я не могу определить: это моё так громко стучит или Демида. Какое-то время мыслей нет, просто нет. Я словно дрейфую где-то в облаках, расслабляясь в его руках, наслаждаясь его теплом. Я просто лежу рядом с ним, отчего-то боясь даже пошевелиться. Смотрю на экран телевизора, а сама ничего не вижу. Картинка перед глазами есть, а мысли совершенно о другом. Фильм уже подходит к концу, а я даже не помню, о чём он был. Чувствую, как рука Демида тяжелеет, и он расслабляется, проваливаясь в сон.

Пролежала я так, не шевелясь, до момента, пока на экране не появились титры. Всё это сладко, до щемящей боли внутри. Понимаю, что между нами это лишь эпизод, который закончится, и моргнуть не успею. Вроде бы, это понимание должно мне приносить спокойствие, ведь итог известен. Но вместо него лишь страх и глупое желание поверить в происходящее. Демид уже спал, а я всё не могла заснуть. Привычные мысли вернулись на свои места, эйфория рассеялась. Теперь они с новой силой сводили меня с ума, резали по живому, по ещё свежим ощущениям от его губ. Зачем я попросила этот поцелуй? Дура! Какая же я дура! Надо быть полной идиоткой, чтобы это допустить. Он же уйдет из моей жизни, выгонит меня, как собачонку, когда наиграется, а я вернусь в свою квартиру, в свою жизнь, и снова буду одна. Зачем тогда всё это? Зачем эта напускная нежность, забота? От неё всё внутри рвёт на клочья, перемалывает до кровавого месива. Слёзы застелили глаза, дыхание начало перехватывать, и я, аккуратно выскользнув из-под руки Демида, встала с кровати и прошла на кухню, прикрыв за собой дверь. Не включая свет, застыла у окна, зажав рукой рот, рвано дыша, сдерживая рыдания. Горячие слёзы бежали по щекам, жгли глаза. Я стирала их рукой, но они снова и снова скатывались по лицу. Я же понимаю, что не могу остаться с ним, что не могу быть рядом, и я ничего не могу изменить, не могу изменить то, кем я являюсь. Даже если начну новую жизнь, прошлое никуда не денется. Оно всё равно будет со мной, как грязное въевшееся в плоть пятно. И мне никогда не отмыться. Никогда не стать равной таким мужчинам, как Демид. Я ничего не могу исправить, ничего. Как бы ни старалась. Я вновь и вновь стирала дрожащей рукой слёзы. А как бы хотелось всё изменить. Как бы хотелось, чтобы всё было по-другому… Демид… Он даёт мне столько всего и даже не задумывается, что это для меня значит. Для него это обыденность, а для меня − дар. Дело не в деньгах. Пройдя через столько дерьма, которое они принесли, я их стала ненавидеть. Дело в эмоциях, в поступках, в жестах, в нежных прикосновениях. В этих прогулках, в этих совместных ужинах… Он дарит мне то, чего у меня не было в этой жизни…

− Вик, – Демид положил мне руку на плечо, разворачивая к себе. Я даже не услышала, как он вошёл на кухню. – Ш-ш-ш, не надо, – он прижал мою голову к своей груди, поглаживая мои волосы, а я прижалась к нему, как утопающий к спасительному обломку лодки, впиваясь дрожащими пальцами в его кожу. Кусала губы, пытаясь унять всхлипы, которые всё вырывались из моей груди. Вот что бывает, когда позволяешь себе недозволенное, на что не имеешь никакого права. Становится невыносимо больно…

− Дай… мне пару минут… − шепчу, стараясь отстраниться.

− Нет, не дам, − он не даёт мне и шага сделать.

− Дём, я…

− Ч-ш-ш-ш.

− Я разбудила тебя, прости.

− Я не спал, чувствовал, когда ты вставала с кровати, – он поцеловал меня в висок, прижав сильней к себе, а из меня вырвался новый поток рыданий. Демид сел на стул и усадил меня к себе на колени, прижав к груди и раскачивая из стороны в сторону, как маленького ребенка. Это произвело обратный эффект. Я уже не могла сдерживаться. Вся боль, что скопилась внутри, словно рвалась наружу, выплескивалась слезами и всхлипами с ещё большей силой.