ей даже никакого ответа не дают на ее заявление. Она мне говорит: "Как я могу уважать парторганизацию Союза Писателей, если они мне даже ничего сказать не могут"… Зачем же бить, как девочку, вплоть до мелочей! Говорят про дачу – она в эту дачу ухлопала своих 30 тысяч и отказалась от нее. А сейчас уже прислали счет из гаража "Правды" за содержание ее машины, чего раньше никогда не делали… Но подумайте, какое хамское отношение к человеку, который столько работал».

Как видим, версию, связанную с дачей, тоже не следует отбрасывать. Тут всё одно к одному: и дача, и сумасшедшая сестра, и счёт из гаража… Не всякому по силам это выдержать, даже известному писателю.

Остаётся добавить, что под давлением товарищей из президиума правления ССП заявление о выходе Шагинян взяла обратно, а свою выходку признала грубой политической ошибкой.

Вновь отличилась Шагинян уже через год, когда принесла в редакцию журнала «Красная Новь» рукопись, посвящённую родословной её кумира Владимира Ильича Ленина-Ульянова. Длительные поиски в архивах позволили ей сделать вывод, что в жилах вождя мирового пролетариата текла калмыцкая кровь. Родственники Ленина, выступившие в качестве рецензентов, против этого не возражали, поэтому сочинение под названием «Билет по истории» было напечатано, а вскоре было издано отдельной книгой.

Если бы Шагинян обнаружила лишь калмыцкую кровь, возможно, это прошло бы незамеченным. Но вот угораздило же написать, что бабка Ленина по материнской линии – немка с примесью шведской крови. Об этом ей сообщила тётка Ильича. Этого партия никак не могла стерпеть – вождь, основатель государства, хотя бы и покойный, просто не имеет права быть каким-то шведом или немцем. Было принято постановление ЦК, в котором книгу Шагинян признали «политически вредной». Досталось и вдове Ленина, Надежде Константиновне, которая «не только не воспрепятствовала появлению романа в свет, но, наоборот, всячески просвещала Шагинян по различным сторонам жизни Ульяновых и тем самым несла полную ответственность за эту книжку». Вдобавок к этому писательницу осудили и коллеги – Фадеев упрекнул её в том, что в книге описана «обычная мещанская семья провинциальной интеллигенции 80-х годов», что, конечно же, недопустимо. В итоге обсуждения на президиуме ССП Шагинян получила выговор, досталось и тем, кто допустил выход в свет этой «вредной» книги. Но больше всех пострадала Надежда Константиновна Крупская, которая после обвинений со стороны ЦК заболела и вскоре умерла.

Увы, и ЦК, и президиум ССП среагировали на публикацию книги Шагинян лишь спустя полгода. К этому времени в газетах нацистской Германии появились издевательские статьи о Ленине, поводом для которых стали обнародованные писательницей сведения о его «полу-калмыцком» происхождении. К счастью для Мариэтты Шагинян, она в своей книге назвала деда Ильича по материнской линии – украинцем. Если бы уже тогда ей удалось докопаться до его корней, ЦК не ограничилось бы только выговором.

Более обширными данными о родословной Ленина обладала его сестра, Ульянова-Елизарова. Ещё в 1932 году она писала Сталину:

«Исследование о происхождении деда показало, что он происходил из бедной еврейской семьи, был, как говорится в документе о его крещении, сыном житомирского мещанина – Мошки Бланка».

Анна Ильинична считала, что обнародование этих сведений поможет в борьбе с антисемитизмом – уважение к памяти Ленина, потомка крещёного еврея, позволит помешать всё более активному распространению враждебного отношения к этой нации. Однако ЦК решил иначе – все сведения об истинной родословной Ленина были засекречены, а документы переданы в Центральный партархив и в Институт марксизма-ленинизма.

Если Ульянова-Ленина обвиняли в том, что он требовал от членов партии писать доносы, то его прадеду приклеили ярлык ябедника и доносчика. Вот свидетельство Владимира Тольца на «Радио Свобода»: «Уж очень много жалоб, доносов и кляуз в самые разные инстанции написал за свою долгую жизнь Мойша Бланк». Увы, в подтверждение своих слов автор ссылается на жалобу, а вовсе не на донос – Бланк, приявший православие, жаловался на притеснение со стороны евреев, сообщал, что они «не читают в синагогах молитв за государя», причём писал о своих обидчиках без указания имён. Писал он и о том, что «надобно силою принудить евреев избрать собственную пользу, как принуждают больного, который не хочет принимать лекарства». Этот мнимый донос на имя Николая I можно поставить в заслугу Мойше Ицковичу – спустя десять лет наконец-то был утверждён текст еврейской молитвы за царя.

Мариэтте Шагинян только в 60-х годах стало известно о еврейских корнях покойного вождя. К этому времени дотошные исследователи раскопали новые данные в архивах. Чем они руководствовались – то ли простым любопытством, то ли желанием доказать, что все беды России случились по вине евреев. На мой взгляд, правильно сделал ЦК, ещё в 30-е годы поставив крест на всей этой истории. Вот и теперь, как ни старалась Шагинян вставить полученные от исследователей данные в новое издание своей книги, названной «Семья Ульяновых», её это запретили.

Новая волна выступлений против Ленина, «разрушителя России», поднялась уже в новые времена, после ликвидации КПСС, когда некому и незачем было это запрещать. Снова пошли разговоры о еврейских и шведских корнях. Одним из обличителей Ленина стал писатель Владимир Солоухин, изложивший свою позицию в книге под названием «При свете дня». Попытку развенчать и скомпрометировать покойного вождя предпринял и Дмитрий Волкогонов в книге «Ленин».

Однако пора возвратиться к Мариэтте Шагинян. В своём четырёхтомнике «Сталин и писатели» Бенедикт Сарнов обвинил писательницу в том, что в 1946-м она выступила с «доносительской речью» на литературоведа Григория Гуковского, который во вступительной статье к первому тому собрания сочинений русского баснописца Ивана Андреевича Крылова якобы проявил низкопоклонство перед Западом. Сарнов посчитал Шагинян косвенно виновной в аресте Гуковского и его гибели в сталинских застенках. Впрочем, литературовед был арестован лишь через три года после выступления Шагинян, да и выступление писательницы я бы не назвал доносом. Вот что было сказано на пленуме ССП о статье Гуковского:

«Это чудовищно! Захватническая война Наполеона отождествляется с революцией. Подвиг всего русского народа, вставшего на защиту родной земли, объявляется походом феодалов против революции. Басни Крылова, такие, как "Волк на псарне", сразу вошедшие в народ, обратившиеся в пословицы, в народные поговорки, объявлены казенной шовинистической агитацией… Вот вам образчик вреднейшего влияния западнической школы в нашей филологии, о которой очень правильно говорил А. Фадеев в своем докладе».

Эмоциональное выступление Шагинян, будь оно сделано в более поздние годы, можно было бы расценить как вполне приемлемое выражение мнения писательницы, выступившей в защиту памяти любимого народом баснописца. Однако в год разгрома редакций журналов «Звезда» и «Ленинград», когда