Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так начался долгий путь, когда мне каждый день приходилось прислушиваться к голосу, звучавшему в глубине души, чтобы научиться не идти на поводу у ярости, а действовать в интересах детей. В конце концов, я привыкла всю свою жизнь бороться — хотя от этого не легче».
Адриана, нашедшая в себе смелость поставить интересы детей выше собственных эмоций, настоящий пример для подражания. Подобно ей, многие женщины признавались, что именно дети помогли им пересилить себя и жить дальше, собрать волю в кулак и снова встать на ноги — насколько это было возможно после того, что они перенесли. Безусловно, распорядок повседневной жизни, к которому привыкли дети, дисциплинирует и естественным образом создает порядок даже в условиях хаоса. И для детей мать готова делать то, чего ни за что не стала бы делать ради самой себя — вроде приготовления пищи или уборки дома.
При стандартном разводе связь между отцом и ребенком иногда становится крепче. Порой отец-одиночка начинает уделять ребенку гораздо больше внимания, чем в период брака. Отец заплетает дочке косички или готовит сыну школьный обед, и это сближает их, помогает лучше узнать друг друга. Если мать видит, что эти отношения на пользу ребенку, она поощряет их. Однако в случае ССМ против этого играют два фактора: 1) мать ни за что не будет делать что-то хорошее для бывшего мужа, который ее бросил; 2) отец боится общения со своей бывшей женой и старается свести его к минимуму. Он опасается, что при детях она выйдет из себя или устроит ему сцену. Родители, как правило, становятся врагами. Как следствие, отношения между ребенком и отцом часто становятся натянутыми, и постепенно дети отдаляются.
Многие участницы проекта «Внезапно покинутые жены» писали, что дети сильно отдалились от бывших мужей, даже в тех случаях, когда до развода между ними была очень тесная связь. После развода, явившегося следствием ССМ, дети чувствовали себя брошенными не меньше, чем их мать. Отношения между отцами и детьми нередко и вовсе прекращались — как по инициативе детей, не желавших больше иметь ничего общего с отцами, так и со стороны отцов, которым не удавалось поддерживать связь с детьми. Многие женщины сетовали на то, что после ухода мужья не обеспечивали детям достаточную финансовую поддержку. Матери с досадой отмечали, что им приходится в одиночку оплачивать обучение в колледже, но не могли допустить, чтобы образование ребенка пострадало. Ослабление связи между отцом и ребенком — это трагедия. Пусть мужчина подло поступил по отношению к жене, но связь с детьми нужно сохранить, если это вообще возможно.
В связи с этим я хотела бы осветить еще три категории обстоятельств, которые, по словам участниц проекта, особенно тяжело отразились на детях. К первой категории относятся случаи, когда мужья бросали беременных или недавно родивших жен. Мужчины, участвующие в процессе зачатия, несмотря на то что уже собираются уходить из семьи, заслуживают особенно гневной реакции. Матери, которые в момент расставания были беременны, боятся, как бы их переживания не отразились на еще не родившемся ребенке. Вдобавок они подавлены от того, что их ребенок лишился отца, и испытывают чувство вины, потому что не смогли обеспечить ему лучшую жизнь, хотя на самом деле в этом не виноваты.
Тридцатишестилетняя Кэрол, которая в момент ухода мужа была на четвертом месяце беременности, поделилась таким душераздирающим воспоминанием:
«После первого УЗИ, узнав, что у меня будет мальчик — Джошуа, — я с грустью подумала: „Как я буду водить его в мужской туалет? И я ведь даже не знаю, как подбирать хоккейную форму!“ И еще: „Мне так одиноко будет в этом мире“. С дочерью мы бы поладили, но сын без отца… От этой мысли сердце разрывалось. Теперь же мне неловко от того, что когда-то я так думала вместо того, чтобы просто порадоваться за своего сына. Должно быть, это был один из самых черных моментов моей жизни».
Ко второй категории особых обстоятельств, влияющих на детей после ССМ, относятся случаи, когда бывшие родители усыновляли детей. Хотя подобные случаи не были особенно распространены среди участниц исследования. Матери нередко принимались излишне опекать своего ребенка, который и так уже перенес тяжелую потерю в прошлом, и переживали, что не смогли уберечь его от новой травмы. Так, брак Бонни распался десять лет назад, но ее голос до сих пор дрожит, когда она рассказывает о потрясении, которое испытала от того, что ее дочери пришлось пережить подобную несправедливость:
«Все мои мысли были только о дочери. Как бы больно мне ни было, его поступок по отношению к ней намного страшнее. Потому что я уже взрослая, а этого ребенка и так бросили оба биологических родителя, ее вывезли из родной страны и передали нам, и уж точно я не хотела, чтобы с ней произошло нечто подобное — тем более в таком возрасте».
Брианна с мужем долго боролись за право усыновить второго ребенка и за пару лет до его ухода как раз получили заключение на основании обследования социально-бытовых условий. Как мать трехлетнего ребенка, Брианна боялась, что случившееся тяжело отразится на ее дочери.
«Мне было невероятно больно от того, что моей дочери пришлось пережить подобное. Я испытывала огромное чувство вины. И больнее всего мне было от мыслей о том, как все это отразится на ней в будущем. Ведь удочерение должно было означать для нее лучшую жизнь. Она была „кокаиновым ребенком“, и ее мать-наркоманка понятия не имела, от кого забеременела. И ей придется жить с этим знанием — как и с тем, что приемный отец ушел, не пробыв с ней и двух лет. Наверное, повзрослев, она будет винить себя за то, что появилась на свет так не вовремя».
Праведный гнев матери, которая видит страдания собственного невинного ребенка, меняет женское сознание, и нередко женщины становятся эдакими «тигрицами», нашедшими выход собственной ярости и объект, ради которого стоит бороться. Ведь намного легче сражаться за права своего ребенка, чем защищаться от обвинений бывшего мужа в том, что вы якобы ему сделали.
К третьей категории относятся случаи, когда у женщины с бывшим мужем не было общих детей, но она воспитывала его детей как своих. Когда брак распадается, брошенная жена зачастую остается на «ничейной земле»: официально ее отношения с этими детьми тоже прекращаются. Если дети маленькие, они не смогут жить на три дома — кочуя между мамой, папой и мачехой, и она по понятным причинам ослабляет хватку. Если же они уже большие, то могут попытаться избежать конфликта, не приглашая мачеху на те или иные мероприятия. Детям и без того нелегко сохранить хрупкое равновесие и не пропустить день рождения ни одного из родителей, состоящих в разводе. Если они смогут устранить дополнительное препятствие и пригласить мачеху (которой придется столкнуться с девушкой бывшего), они, по понятным причинам, сделают это. Для тех женщин, у которых совсем разладились отношения с детьми и внуками, это огромная потеря.
Специалистам, имеющим дело с разводами, известно, что залог здорового развития ребенка после случившегося — это отсутствие конфликтов между родителями. Но как этого добиться, если все как раз и началось, когда отец, фигурально выражаясь, сорвал кольцо с ручной гранаты?
