— Всего перечисленного две порции, — не парится с выбором оборотень. — И кваса кувшин.

Официантка, просияв, уносится выполнять заказ, а мы остаёмся наедине. Совсем наедине. Удачно волк столик выбрал.

Повернувшись ко мне, он оценивающе прищуривается. И откинувшись на спинку своего стула, отстёгивает что-то от ремня. Кошель, как оказалось. Достаёт оттуда маленький смутно-знакомый флакончик с аккуратной бирочкой.

— Пей, — протягивает мне.

— Что это? — недоверчиво отодвигаюсь я.

— Восстанавливающее зелье. У тебя сотрясение.

— Нет у меня сотрясения, — мотаю головой. И как назло перед глазами снова вспыхивают разноцветные мушки.

— Есть, — припечатывает оборотень. — Бледный, как поганка. И глаза в кучку.

Вот… вот… чурбан. Сам ты поганка.

Вздохнув сердито, я беру у него флакончик. Подношу выше, рассматривая. Он явно куплен в аптеке мэтра Гануша. Почерк на этикетке тот же. И надпись действительно гласит, что это восстанавливающее зелье, ещё и разовая доза обозначена. Запечатано всё. Я помню, как Дамиан его покупал позавчера. С заживляющим вместе.

— Давай, не трусь. Если бы я хотел тебя убить, травить для этого не обязательно, — клыкасто усмехается князь.

Ха-ха, как смешно.

— Зачем вам меня лечить? — интересуюсь я всё-таки, срывая восковую пломбочку и откручивая крышку.

— Затем же, зачем и от стражи спасать, — хмыкает Дамиан, удовлетворённо наблюдая, как я капаю себе на язык нужное количество зелья. — А теперь рассказывай.



— И вот представляете, эта девчонка буквально врезается в него. Я едва успел отскочить. Микула, конечно же, сразу хвать её за плечико и как рявкнет: «А ну, стоять!», — воодушевлённо рассказываю я внимательно слушающему оборотню.

Отправляю в рот очередную ложку супа, с целой фрикаделькой, и блаженно жмурюсь, не обращая внимания на снисходительный и слегка насмешливый взгляд Дамиана. М-м-м, вкусно. И хорошо.

Зелье в сочетании с горячим обедом сотворило чудо с моим организмом. Голова уже не болит, слабость прошла. Даже усталость, которая давила на плечи ещё, пожалуй, с момента моего возвращения в родной мир, куда-то исчезла, оставив ощущение парящей лёгкости во всём теле.

А волк, которого половину своей жизни боялась, внезапно оказался не настолько жутким, как я думала. Нет, он, конечно, пугающий. И энергетика у него такая подавляющая, хищная, властная, что мурашки по коже бегают и лишний раз боишься рот открыть. И смотрит иногда так, что дрожь берёт.

Но всё это не идёт ни в какое сравнение с тем ужасом и паникой, которые я испытывала в его присутствии раньше.

Вот есть что-то сакральное в совместной трапезе. Даже монстр из кошмаров начинает казаться человечней и понятней. Особенно, когда так внимательно слушает, хмыкает порой, подначивает… И своеобразную заботу проявляет. Диктаторскую такую, грубоватую и настырную, но очень своевременную и результативную, как оказалось. Его зелье мне ведь действительно помогло.

— А вот потом и случилась странность, — продолжаю, прожевав фрикадельку и проглотив ещё ложку супа. — Стоят они, смотрят друг на друга. Она вся такая чумазая, испуганная, в кепке набекрень. Глазищи огромные. А Микула вдруг начинает принюхиваться. И такое лицо у него становится… ошарашенное. Будто призрака увидал. Глаза вспыхивают, черты по-звериному заостряются. Тянется к девчонке, а она вдруг трясь его по руке. И как даст дёру.

И вот тут мне наконец-то удаётся удивить своего собеседника. Дамиан даже ложку опускает в тарелку, хмуро смотря на меня.

— В общем, Микула велел мне никуда не уходить, ждать его на месте, и со всех ног погнался за ней, — заканчиваю свой рассказ.

И пока мне не задали новых вопросов, сосредотачиваюсь на остатках супа в тарелке.

— Вот как? — глубокомысленно тянет мужчина напротив. Усмехается криво: — Занятно.

— Ага, — охотно киваю, довольная его реакцией. Может, действительно переключится на эту шуструю особу. — Что-то Микула в ней необычного увидал, наверное, раз так бурно отреагировал. А так больше ни о каких странностях я не успел разузнать. Если этого мало, могу вам вернуть монету.

Жалко, конечно, будет отдавать золотой, который я уже мысленно потратила. Но лучше так, чем быть ещё и оборотню денег должной.

— Оставь себе, — отмахивается Дамиан. — Наш уговор в силе. Так говоришь, медведь над звериной сущностью контроль потерял?

— Я не знаю. Не в курсе, как у вас всё это происходит, — пожимаю плечами. — Но выглядело именно так.

— И ты даже не догадываешься, на что он мог так отреагировать? — иронично прищуривается оборотень.

— Нет, а я… должен? — вскидываю брови.

Странно, но князя, похоже, больше поведение Микулы заинтересовало, чем девушка, его спровоцировавшая. Я думала, он меня будет расспрашивать, как она выглядела, куда побежала. А вместо этого мне какие-то непонятные намёки делают.

— Хм. Наверное, не… должен, — копирует мою интонацию Дамиан. И вот что-то очень сильно царапает меня в его взгляде. Чуточку насмешливом. И каком-то… самоироничном. — Похоже, твой так называемый начальник встретил свою истинную пару.

Хорошо, что в этот момент у меня ничего нет во рту. Так и подавиться недолго.

— Кого-кого он встретил? — недоумённо переспрашиваю. — Пару?

— Судя по всему, да, — слышу невозмутимый ответ.

Вот чего не ожидала, того не ожидала. Я, конечно, какие-то общие представления имею об этом понятии, но всё же очень далека от знания, что есть правда, а что байки и литературный вымысел.

— А истинная пара это как? — даю волю любопытству. Если мне отвечают, то почему бы не узнать больше? — Звучит как-то слишком… предопределённо.

Дамиан снова откидывается на спинку своего стула, забыв про еду. Наверное, с минуту смотрит на меня испытывающе, словно взвешивает свой ответ. И наконец произносит:

— По большому счёту так оно и есть. Парность, это реакция нашей звериной сущности на ту женщину, если речь, конечно, идёт о самце, с которой он сможет зачать самое сильное и здоровое потомство. В плане генов, сильной крови, магического потенциала, — чёрные глаза князя неотрывно наблюдают за мной. Изучая, оценивая… — Оборотнями во многом управляют инстинкты. И в вопросе размножения особенно. Стоит зверю хотя бы раз ощутить запах своей истинной, и уже ни один другой не будет его так привлекать. Зверь не успокоится, пока не завоюет свою самку.

— А как же чувства? — выпаливаю потрясённо. — Как же личность? Что если зверь отреагирует на кого-то неприятного? Или… допустим, оборотень уже влюблён в кого-то другого? Или его истинная не свободна?

— По-разному бывает, — криво усмехается Дамиан. — Каждый сам для себя решает, сражаться с собой, или принять то, что тебе вручает судьба. Иногда её дары стоят даже того, чтобы за них побороться.