Форт вздохнул, развел руками:

– Что ж, это ваше решение. Очень жаль.

Валери замерла у края сцены:

– Я знаю, этого нет в правилах. Но пусть мой уход защитит Стефа. Пусть он подарит ему иммунитет. Хотя бы сегодня.

Рэперы восхищенно захлопали, одобрительно и понимающе. Аделия – тоже улыбнулась. Валери развернулась, порывисто обняла Стефана, чмокнула в гладко выбритую щеку, прошептала:

– Я желаю тебе победы, слышишь? У тебя самое большое сердце, какое мне когда-либо встречалось. Пусть твоя мечта сбудется! – и обняв крепко Ангелину, выбежала из зала.

Форт смотрел ей вслед, качал головой:

– Что ж, минус один участник. Но видит Бог, мы к этому не причастны. А потому голосование продолжится: кто-то еще должен сегодня покинуть шоу. Я повторно приглашаю членов жюри отдать мне конверты с голосованием!

Словно жонглер, он подхватил протянутые конверты, плотные, желтовато-благородные и таинственные. Как фокусник, вскрыл и разложил их перед собой. Как демон во плоти окинул цепким взглядом конкурсантов. Выдержал драматическую паузу. «Позер», – снова отметил про себя Степан и усмехнулся. Возможно, не научись он абстрагироваться и отключаться от реальности за годы противостояния с отцом, за часы «промывания мозгов» и «возращения на путь истинный» (а его отец был мастер на этом поприще), возможно, если бы этого не было, он бы нервничал точно также, как остальные. Молодой человек покосился на Северова – тот стоял бледный, нижняя губа уже припухла от постоянного покусывания и теперь напоминала вареник. Иван при этом не сводил глаз с конвертов – пытался прочитать. Это еще больше позабавило Степана.

Форт, между тем, закончил театральную паузу и позирование перед камерами.

– Что ж, я знаю, как распределились голоса жюри, – отметил он. Помолчал. – Я назову несколько имен, несколько участников проекта… Магда Сила́дь, Ло́рен Стивенс, Свен Диттмар, Ингрид Байер, Уго Марте́лли, Иван Северов. Можете выдохнуть – ваши имена в середине списка… Николя Крейг, Оливия Поуп, Брэндан О’Кейн, Стефан Марроне Пасс… Двое из вас стали лучшими, двое – худшими. Как думаете, вы в первой группе ли во второй? – последний вопрос он обратил к Степану.

Тот пожал плечом:

– Я совсем лишен паранормальных способностей, гадать не умею.

– А вы, господин Крейг?

– Я думаю, моя коллекция в числе лучших, – безапелляционно отозвался американец.

Форт хмыкнул, но промолчал. Замер напротив Оливии:

– Ваш образ… О чем он?

Оливия откашлялась, проговорила отчетливо:

– Для меня «Архитектор сновидений» – это миф. Сны нельзя конструировать. Поэтому коллекция – аллегория, сюр.

Форт кивнул:

– Хорошо. А все ли условия вы выполнили? Давайте, проверим… Прошу включить запись!

Экран, на который во время показа проецировалась эмблема «Киар Алари», ожил. По нему беззвучно плыли модели Оливии: два платья из легкого и хрусткого как слюда графитового газа и бледно-розового шифона, прозрачные, летящие. Третья модель – костюм с V-образным вырезом, украшенным жабо из кремового и графитового газа.

– Как вам коллекция Оливии? – он обратился к Николя Крейгу.

Тот пожал плечами.

– На мой взгляд, слишком предсказуемо, – отозвался равнодушно.

Оливия вспыхнула:

– Зато твои голые сиськи – неожиданность из неожиданностей, – процедила сквозь зубы и добавила: – Новый Колумб и открытая Америка… Моя хотя бы не повторяет коллекцию Шато́ Геварга́дзе для Мио.

Форт оглянулся на Марию Стафф и Дидье Лапена:

– В самом деле?

Те промолчали.

Оливия поджала губы:

– Да что говорить? Крой, детали, цветовое решение и комбинация фактур – все совпадает. Только у Шато были металлические бляшки на лифе…

– Бред, – Крейг фыркнул. – Всякая школота будет еще рассказывать о плагиате… Тоже мне знаток и критик.

Форт скрестил руки на груди, наблюдая за перепалкой и позволяя репортерам вдоволь наснимать назревающий скандал.

– Оливия, это серьезное обвинение, – отметил, наконец. – Думаю, мы вернемся к этому вопросу. Заимствование в творчестве неизбежно. Но в какой-то степени и в разумных пределах, безусловно. – Он снова развернулся к жюри: – Так что вы скажете о коллекции Оливии? Мне одному кажется, что мисс Поуп проигнорировала ряд условий, в частности – не использовала ряд тканей, которые были предоставлены. Кружево, например, тесьма…

Лапен мрачно хмыкнул, пошевелился, будто грозовая туча на перевале:

– Я с самого начала говорил, что это идиотское правило, – он покосился на Марию Стафф. – Что касается коллекций… Мы все профессионалы здесь, верно? А выслушивать и спокойно воспринимать критику – это один из критериев профессионализма… Я проголосовал. И скажу прямо: мне понравились три коллекции: Лорен Стивенс, Валери Герен и Стефана Марроне. Все остальное – дешевое подражательство и ученичество. Оно хорошо для учебного проекта или для распродажи на Манхеттене, но вы боретесь за собственный бренд внутри «Киар Алари»… Собственно, это все. Мне больше нечего добавить.

Подхватив инициативу, торопливо, словно боясь, что его прервут, заговорил рэпер Фредерик Боуз:

– Я, конечно, не самый большой спец в области моды. Тут Александр прав. Но я бы тоже хотел отметить коллекцию Стефана. Очень живо, – он жалобно посмотрел на Лапена и Аделию. – Знаете, модный образ очень часто выглядит как мертворожденный ребенок. Да простят меня знаменитые кутюрье, но в погоне за оригинальностью вы напрочь забываете о том, что создаваемое вами должно носиться, а не служить надгробием. – он виновато усмехнулся. – Коллекция Стефана тем мне и приглянулась, что она яркая, что это эмоция, облеченная в форму… Я даже песню придумал, пока смотрел ее…

Форт с интересом замер. Фредерик принялся отбивать темп:

– Ты одна, ты пришла… Золото волос, шелковый загар, я понял – все всерьез, понял, что попал…

Лапен громко захлопал:

– Отлично, отлично. Вы, Фредерик, не устаете нас удивлять, а заодно радовать своих фанатов, – было не понятно, шутит он или говорит всерьез. – Надо же, десять минут, и новый хит…

– Завидное качество, между прочим, – Форт тоже аплодировал. – Не всем доступное.

Лапен встрепенулся, услышал что-то личное и, подобно кобре, приготовился атаковать.

Мария Стафф посмотрела на него колко, зашипела:

– Дидье…

Кутюрье смотрел с ненавистью, тяжело и жгуче, неохотно перевел взгляд с невозмутимо царствующего Форта на Марию Стафф, процедил.

– Угомони своих выкормышей, Мария. Иначе я за себя не отвечаю…

Мария улыбнулась холодно: