После первого инсульта Августа слегла, и Эд преданно ухаживал за ней — несмотря на злобный характер и постоянную брань матушки. Правда, она странным образом чередовала наказания с редкими поощрениями. Наорав на сына, она могла позволить ему спать в одной кровати с ней. Вряд ли она до конца понимала, что делает. Жизнь, полная ненависти и злобы, ведет к печальному финалу.

Стараниями Эда Августа поправилась и даже начала самостоятельно ходить. Но вот незадача — однажды она прогулялась до дома соседа и увидела, что тот сожительствует с молодой женщиной. Без заключения брака. Без одобрения церкви. Просто живет с ней… спит с ней! Для Августы, которая, несмотря на рождение двух сыновей, в душе так и осталась старой девой, это стало величайшим шоком. Ее ожидали второй инсульт — и смерть.

Эд Гейн остался совсем один. И вот тогда он начал убивать. Вся его преступная деятельность была извращенным посвящением его матери. Он отправлялся на кладбище и выкапывал тела женщин, которые напоминали его мать.

— Видишь сходство? — спросила Анна. — Скульптор покупал жертв через нелегальный аукцион.

— А Гейн приходил на кладбище, как в супермаркет… Да уж, сходство!

— Сам он утверждал, что это происходило в состоянии транса. Он засыпал дома — и шел на кладбище. Если он по пути туда просыпался, то возвращался на ферму ни с чем. А если не просыпался, то притаскивал с собой труп. Да и две его известные живые жертвы тоже были немолодыми женщинами. Ему не важен был процесс смерти, его не привлекало сексуальное насилие. Он хотел в буквальном смысле влезть в кожу собственной матери. Он окружал себя смертью, он уже был не в силах отдалиться от нее. Это стало его личной религией, которой он преданно служил.

— И ты хочешь понять, не было ли у Скульптора такой же фанатичной цели? — догадался Леон.

— Что-то вроде того. Если он выставил своего ангела на продажу, то для него все проще. А если нет… возможно, у него есть своя святыня.

— Но он уже отличается от Гейна тем, что захоронил трупы, а Гейн, если я правильно понял, держал их при себе.

— Насчет Гейна ты прав, — кивнула Анна. — А насчет Скульптора — под вопросом. Обладая такими ресурсами, он мог избавиться от тел лучше, да хотя бы закопать их в разных местах. Но он пошел на немалые усилия, чтобы они все хранились в одном месте. Да еще таком, где он смог бы часто гулять, не вызывая подозрений! Он был бы единственным в парке, кто знал бы, что под ногами у него лежат десятки мертвецов. Это тоже, если угодно, победа.

— То есть, ты подозреваешь, что он все-таки жил в том городе?

— Или часто бывал там. Поэтому нам особенно важна сегодняшняя встреча.

Полиции уже удалось установить, что реконструкцией парка занималась частная фирма. Директором в то время был Валентин Гончаров, и у него, теоретически, были все шансы захоронить все трупы незаметно.

Сам Валентин Гончаров не мог ни подтвердить это, ни опровергнуть: пять лет назад он умер. Но его фирма продолжила существование под управлением его дочери Лизы. Именно с ней Анна и собиралась встретиться.

Полиция уже вышла на Лизу, но следователи повели себя неоправданно агрессивно. Они сразу выставили Валентина не свидетелем, а главным подозреваемым. Лизу Гончарову такой подход не устроил, и сотрудничать со следствием она не спешила. Анна решила использовать это, представилась частным детективом, сумела доказать, что уже не раз наставляла полицию на путь истинный. Лизу это впечатлило, и она сама пригласила их в свой офис.

Анна бросила взгляд на часы и предупредила:

— Пора.

— Ты считаешь, что ее отец невиновен? — уточнил Леон.

— Я этого не говорила. Не забывай: новых тел в парке не было уже давно. Так что, теоретически, это мог быть Валентин, я никого не исключаю. Но об этом я подумаю позже. Рядом с его дочерью я предпочитаю верить, что он невинен, как младенец.

Со времен реконструкции парка дела у фирмы Гончарова пошли неплохо. Головной офис теперь располагался в Москве, а заказы поступали со всей страны. Но это могло рухнуть, если бы полиция решила объявить журналистам некоторые детали расследования. Так что сколько бы Лиза ни сопротивлялась, прийти на допрос ей все-таки пришлось бы. Ее стремление поговорить с Анной раньше, чем со следователями, было своего рода местью системе.

Лиза встречала их в своем офисе — просторном зале, где одну из стен полностью занимали окна. Вместо книг на полках стояли растения в горшках, от самых простых до экзотических. При этом чувства хаоса или даже оранжереи здесь не было. Все казалось уместным, продуманным, и это работало как лучшая реклама для фирмы, занимавшейся озеленением.

Сама Лиза Гончарова оказалась женщиной лет сорока, крупной от природы, но подтянутой благодаря частым визитам в фитнес-зал. Она, похоже, прекрасно знала, что ей досталась не самая соблазнительная внешность, но не печалилась из-за этого. В каждом ее движении, в костюме мужского кроя, в уверенном взгляде читался характер. Она была не одной из тех наследниц, которые получают готовый бизнес, а потом не знают, что с ним делать. Лиза не просто унаследовала дело отца, она сделала этот проект своим собственным делом и неплохо развила его.

— Не думала, что вас будет двое, — нахмурилась Лиза.

— Это Леон, я упоминала о нем.

— Но не говорили, что он придет с вами. Хотя не важно. Значит, вы работаете и на полицию, и против полиции?

— Неверный подход, — указала Анна. — Мы работаем на результат.

— Уже неплохо, потому что полиция, по-моему, только на то и работает, чтобы обвинить в чем-то моего отца! Мерзкий тип все-таки этот ваш следователь… Послать бы его к чертям, да куда там! Журналисты уже знают о том, что наша фирма связана с тем парком, такое не скроешь. Это сказалось на клиентах даже сейчас! А если полиция шепнет им, что моего папу в чем-то подозревают, уже и о банкротстве подумать можно! Я пыталась объяснить все это следователю, но он, судя по гаденькой ухмылочке, и так знает! Но ведь очевидно, что он двигается не туда! Не на моего отца нужно смотреть.

— А на кого тогда? — поинтересовался Леон.

— На тех, кто его нанял! Он ведь не сам в этот парк полез, правильно? У него тогда была фирма, занимавшаяся озеленением и ландшафтным дизайном. К нему обратились представители городского совета, или как они себя там называли… Короче, это была богатая организация, состоящая из влиятельных горожан. В политику они не лезли, просто хотели помочь родному городу, как они выражались. Кто-то ведь до сих пор там жил, а кто-то родился и часто навещал родственников. Короче, белые и пушистые, как их послушать! Но богатые люди белыми и пушистыми не бывают, специфика бизнеса такая. Папа считал, что они через эту показную благотворительность отмывают деньги.

— Он знал, по какой схеме?

— Нет, но он и не лез в это. Его работа была честной! Ему заплатили за то, чтобы восстановить старый парк, сделать из скопления деревьев место для отдыха. Он так и сделал! Он разработал план, согласовал, выполнил. Он посадил там деревья, а не закопал трупы! Зачем ему такое делать? Если бы он был каким-то маньяком, на каждом его объекте находили бы трупы!