единственная надежда только на вас, ректор.

Горгорон склонил голову набок, приподняв бровь:

– Разве не вы теперь ректор Облачной Академии, магистр Сентинел?

Сентинел помотал головой:

– Нет, больше нет. У Облачной Академии всегда был и будет один ректор – вы.

– Чего же вы хотите от меня теперь? – в голосе Гора горечь мешалась с мстительным удовлетворением от услышанного.

– Помощи, – Сентинел покаянно опустил голову. – Вы единственный, кто еще может спасти наш мир.

Глава 11. Навстречу Пустоте

Горгорон покачал головой, и Сентинел с испугом посмотрел на него.

– Я не могу спасти Истрос, – голос ректора был печален, – В этом мире есть только одна сила, способная остановить Пустоту и разрушение.

– Что это за сила, ректор? Скажите нам, и мы попробуем применить ее, – Сентинел проговорил с чувством и тут же чихнул. Видимо, простуда все еще докучала ему.

Это выглядело так забавно, что по толпе прошел смешок, и даже Гор улыбнулся. Вместо дракона ответила Лана. Сказала, обращаясь не столько к бывшему ректору, сколько к стоявшим перед ней людям:

– Эта сила – любовь. – Увидев, что все внимание мгновенно переключилось на нее, продолжила, – Горгорон не сможет спасти Истрос в одиночку, мы сделаем это с ним вместе.

И тут люди не выдержали. Пока Лана тихо стояла рядом с драконом, все деликатно делали вид, что так и должно быть, но когда она нарушила молчание, все разом заговорили, удивленно обсуждая столь необычную дружбу. Тогда Лана сняла с правой руки перчатку и бросила ее себе под ноги. Выставила ладонь в сторону толпы:

– Смотрите, это метка истинной пары. Мне говорили, что у людей таких не бывает, но вот, она есть. У меня и такая же – у него. Любовь – настоящая – способна преодолеть все, любые барьеры и условности, любые опасности и невзгоды. Ничто в этом мире не сможет уничтожить истинную любовь, даже смерть…

Лана замолчала, с трудом переводя дыхание от переполнявших ее эмоций, и посмотрела на Гора. Он стоял, опустив голову, и не мог сдержать улыбку, лишь пытаясь спрятать ее в уголках губ. Поднял руку, словно подзывая Лану, и она тут же прижалась к нему. Мужчина обнял ее за плечи и поцеловал в макушку:

– Спасибо тебе, – проговорил ей в самое ушко.

– За что? – Лане было приятно и от его слов, и от его близости, но не очень понятно, что он хотел сказать.

– За то, что ты есть, – Гор снова поцеловал ее волосы и поднял голову.

Проговорил громко, обращаясь к стоявшим перед ним людям:

– Я принимаю вашу благодарность и даю вам в ответ свое прощение, хоть и не уверен, что имею право делать это от имени всего крылатого племени. – Дракон помолчал, собираясь с мыслями. – Мы попытаемся запечатать вход в Чертоги Пустоты, как когда-то это сделала королевская чета, – он вновь замолчал: воспоминания о родителях каждый раз приносили боль утраты. – Если у нас не получится, облачная завеса продержится еще какое-то время…

С этими словами он раскинул руки в стороны, и Лана поспешила отойти от него на несколько шагов – Горгорон менял облик. Воздух вокруг него задрожал, и вот, перед Академией вновь взмахнул крыльями огромный черно-серебристый дракон. Толпа в страхе отшатнулась от него, а Лана наоборот приблизилась и протянула к нему руки. Гор опустил голову, давая девушке возможность зацепиться за его рога, и поднял ее к себе на спину. Ларс, который за время разговора успел вновь перекинуться в человека, собрался последовать примеру Ланы, когда его остановил негромкий оклик:

– Погодите.

Ирлин приблизился к дракону. На его лице читалась смесь брезгливости, обиды и смущения. Сделав над собой усилие, он посмотрел прямо на Лану, и она, не выдержав его взгляда, отвела глаза. Проговорил:

– Я полечу с вами. Хочу своими глазами увидеть то, чего все вы так боитесь.

Горгорон тихонько зарычал, склонив тяжелую голову к лорду Коннери. Проговорил, показательно приоткрывая пасть, в глубине которой угадывалось сдерживаемое до поры пламя:

– А ты не боишься, мальчик? Это может быть опасно.

– Я вам не мальчик! – Ирлин сжал кулаки и в сердцах процедил сквозь зубы. – Не смейте упрекать меня в трусости. Лишь только благодаря заступничеству всех этих людей вы все еще живы. У меня припасен для вас не один гарпун из орихалка, ректор Горгорон. Лично я по-прежнему не уверен, что магия драконов сдерживает эту дрянь, а не привлекает.

– Ты не видел Пустоту вблизи, Ирлин, – Лана подала голос со спины дракона. – А я видела, как Горгорон остановил ее в библиотеке. Ты не прав.

Девушка почувствовала на себе злой ревнивый взгляд аристократа, но он быстро отвернулся и решительно направился к краю скалы:

– Я лечу с вами.

***

Ирлин отказался лететь верхом на драконе, предпочтя его бронированной спине свой винтокрыл. Ларс вызвался лететь с ним, чтобы облегчить ношу для дракона, и вот, удивительная машина, взревев мотором и закрутив пропеллеры, поднялась в воздух. Яростный ветер тут же принялся трепать надутый баллон, пытаясь оторвать его от цепеллина, но винтокрыл упорно набирал высоту и, наконец, исчез внутри облачной завесы. Дракон с Ланой на спине тут же последовал за ним.

Прорываться в обратную сторону оказалось еще страшнее. Ветер свистел так пронзительно, что у Ланы заложило уши. Вокруг нее полыхали молнии, то и дело норовя ударить в крошечную на их фоне фигурку дракона или проткнуть баллон винтокрыла. Летучая машина маячила впереди, Гор намеренно не обгонял ее, чтобы видеть, что происходит с его спутниками. Им приходилось несладко. Упругие потоки воздуха кидали цепеллин из стороны в сторону, казалось, что еще мгновение, и он развалится на части, а наполненный газом баллон взорвется, разметав остатки по воздуху.

Лана мельком оценила мастерство пилота – как бы там ни было, но в этом деле Ирлин был хорош. Впрочем, он был хорош во многом: и в колдовстве, лишь немногим уступая в мастерстве природному магу-дракону, и в фехтовании – не зря он на равных сражался с ним в поединке. Да, что уж говорить, в постели он тоже был неплох. Лана сжала зубы, отгоняя от себя непрошеные воспоминания. Ту ночь с Ирлином она всеми силами пыталась стереть из своей памяти. Но у нее не получалось.

Хорошо, что Гор не читал ее мыслей, да и не до того ему было. Могучий дракон боролся с собственной колдовской завесой, которая не желала никого пропускать сквозь себя. Наверно, больше у них не получится пересечь этот магический барьер, слишком уж он стал плотен, и рассчитывать на убежище в