–Если свет, что окружает тебя, приносит только тьму, то попытайся найти свой собственный свет в этой тьме, – загадочно произнёс малец.

–Зачем ты мне это говоришь?

–Знаешь, какими были вампиры, пока их не истребили? – проигнорировал он вопрос художника, наблюдая за комаром, летающем над светом фонаря.

–Нет, не знаю. Я и не знал, что вампиры, действительно, были.

–Вампиры были обычными людьми, и не были они бессмертными, как всем внушали. Они выходили на охоту ночью, потому что боялись быть замеченными, боялись быть схваченными, и пили кровь беззащитных людей, а не сильных, считая, что это придаст им какой-то значимости. Вампиры заблуждались в каждом своём деянии – ни сил, ни бессмертия они не получили. Ещё бы, терзающие души жили вечно. Они вонзали зубы, вырывали куски тела. От этого, конечно, чаще умирают, но не всегда. Порою, выживешь, когда не нужно, и жизнь твоя бесконечно сломана, ведь весь свой дальнейший путь оборачиваешься, каждую секунду боишься чего-то, и ты не дойдёшь, пока не пересилишь свой страх. А дойти – это самое значимое.

–И что же стало с вампирами? – с интересом спросил Арлстау.

–Они, как мода – появились и исчезли. Их всех уничтожили, а перед смертью их тела превращались в стаи комаров – и это единственное волшебство, которого они добились для себя.

–Так появились комары? – съязвил художник, не поверив в конец истории.

–Так они начали пить кровь человека.

–Зачем мне нужно знать эту историю?

«Думаешь, рассказал мне, довольно-таки, смазанную сказку и можешь снова просить дар? И не мечтай, малыш!», – думал про себя художник, задавая свой вопрос.

–Люди, как насекомые, и больше всех нас раздражают кровопийцы. Они лезут и лезут в лицо, и всегда желают укусить. Видишь ли, подобных вампирам множество среди людей, и каждый в итоге будет похож на писк комара. Прошу тебя, не стань таким! Тебе уже давно пора решить на чьей ты стороне – света или тьмы, а ты всё медлишь, а ты всё мечтаешь о том, что не твоё! Ради чего ты выбрал этот путь? Ради себя, ради семьи или человечества? Подумай над этим и скажешь мне потом, готов ли ты отдать свой дар и ради чего способен это сделать?!

Мальчишка растворился в воздухе после сказанных, болезненных слов, но перед этим щёлкнул пальцами, и художник заснул, как младенец, погрузившись в царство пророческого сна, в котором не сыскать ответы на все услышанные вопросы, но есть возможность подумать обо всём. На утро он, возможно, решит, что это, просто, был сон – и мальчишка, и океан. Но поверит ли в своё решение?!

***

Круглые сутки включённый телевизор для Леро в скором времени станет обычным делом, ведь в её сегодняшнее утро СМИ промывали кости лишь её художнику. Слова были не те и восприятие содеянного было не то. Не то, чего заслуживал, но, всё же, говорили лишь о нём.

«Сегодня наш специальный корреспондент прибыл на место, возможно, самого значимого события этого века, чтобы убедиться – правда ли то, что говорят люди, посетившие вчерашним вечером гордость нашего государства – первое и, возможно, не последнее чудо света.

На дворе особенный год, и никто из нас не знает, проснётся ли завтра. Мы ждём конец, но никак не можем дождаться. Вся наша философия заключена в ожидании. Возможно, этим мы теряем всё, но приобретаем большее.

Больше года назад два дерева, чьи корни, по мнению учёных, начинаются в ядре, повергли мир в раздумья. Что будет дальше? Какой знак они пытаются нам донести? И знак ли это?

Вчерашний вечер показал, что знак.

По словам очевидцев, героем вчерашнего чуда стал безрукий художник. Он несколько часов готовился создать шедевр, сидя в двадцати шагах от первого чуда света, но не решался под взглядами толпы. Людям не было интересно, что он нарисует, им всего лишь хотелось узнать, как он будет рисовать, не имея рук.

Рисовать художник начал губами, но это собравшихся уже не волновало, потому что, как только он дотронулся кисти, в чистом небе появились чёрные тучи и загремели раскаты грома.

Вёл кистью по полотну, и на нём появлялись серебристые пятна, а по краям неизвестные символы летели сверху вниз бегущей строкой. Пятна сияли, как звёзды, а потом угасали, как закат и снова вспыхивали, подобно утреннему солнцу. Свет их был неизвестен для глаз и подарил им неотрывность, но ничего высокого им не поведал, глубинного не преподнёс.

Разум был ослеплён, потому показания свидетелей так отличительны, но у нескольких, всё же, схожи. Именно на их слова мы и опираемся, ведь они утверждают немыслимое для нашего воображения – что художник рисовал не портрет, не картину, а самую настоящую душу, душу Беззащитного леса, потому лес и ожил, когда творение свершилось. Лес воскрес и зарыдал, и прогнал непрошеных гостей.

Год назад деревья, а теперь художник…

Но, вы серьёзно? Душа леса? Я даже не верю, что у дерева она есть! Что может быть общего между сияющими пятнами на полотне и душой Беззащитного леса? Возможно, в душе леса заключены все те эмоции, что мы испытываем в нём ночью или днём, под солнцем или под звёздами, под дождь или ветер – и это и есть его душа…

Всё это похоже на какую-то шутку, и, наверное, все художники мира сейчас смеются над моими словами, но уймите свой смех, господа, если это так, потому что нам не смешно…

Самое странное в этом событии, что заставляет задуматься о многом и даже обо всём, так это то, что ни один из очевидцев не запомнил лица художника, ни одной его черты, будто бы это не дано взгляду человеческому, или же сам художник не желает этого. Как это возможно? Не убьёт ли нас это? Не сведёт ли с ума? Действительно ли, появился в нашем мире человек, способный нарисовать душу всего, чего только пожелает? Как выглядит секрет его творчества? Где искать этот секрет – в самих творениях или в жизни, что прожил художник? Что он нам принесёт своим даром – начало или конец? Пока что это лишь загадка. Кто знает, может быть, прямое включение на место событий прольёт свет на созданные нами вопросы…».

Картинка переключилась на корреспондента, который не был рад приветствовать свой хлеб в виде телезрителей и не был доволен тем, что подписался на сегодняшнее испытание. Его серые глаза были запуганы силой ситуации, а неустойчивые ноги